Давай спишемся (ЛП)

– Давай, – появилась в дверях Роуз и, привалившись к косяку, посмотрела на мужа, – я знаю, что тебя распирает.

– Итак, – начал Джек, – мы встретились на психологических консультациях людей, понесших утрату.

– Это…

– Абсолютно душераздирающе? – предположила Роуз. – Знаю, дорогая.

– Итак, я сидел на стуле, куда меня затолкали родители. Я был молодым вдовцом лет двадцати с хвостиком и не мог даже заставить себя принять душ чаще раза в неделю. Мне нужна была терапия, поэтому вмешалась моя семья.

– Соболезную вашей утрате, – пробормотала я. – Соболезную вам обоим.

Роуз прижала руку к сердцу, и Джек кивнул, принимая мои соболезнования.

– Я ходил уже третью неделю, когда впервые пришла Роуз. Как обычно, мы должны были встать перед всеми, представиться и объяснить, почему пришли. Я встал перед микрофоном и…

– Он сказал: «Я Джек. Я здесь, потому что пахну, как задница, и семья устала от моего дерьма. Моя жена мертва, и я тоже. У меня все».

От их рассказа мое сердце обливалось кровью, но я внимательно слушала, и Джек снова взял слово.

– Я сел, и мы выслушали еще несколько человек. Я едва ли не выпадал из реальности и ни на что не обращал внимание. Тогда она, – он кивком указал на Роуз, – вышла перед нами, и разверзся ад.

– Прекрати. Все было не так ужасно.

– Ты залила слезами весь помост. Это было ужасно.

– Ну, если бы ты не…

– Тсс! Ты испортишь лучшую часть истории. Значит, стоит она на помосте и говорит: «Меня зовут Роуз», – Джек усмехнулся. – И я вдруг воскликнул: «На той доске было место!»

– И я разрыдалась.

– Во все стороны полетели капли, она убежала с помоста и выскочила за дверь. Я вскочил на ноги и бросился за ней, обнаружив ее сидевшей посреди парковки и рыдавшей в тишине вечера. Так что я обнял Роуз и позволил вытереть об меня слюни.

– Все было не так уж плохо! – оскорбилась она.

– Конечно, детка. Разумеется. Как только она успокоилась, я пригласил ее пройтись со мной и взять мороженое. Роуз посмотрела на меня и сказала: «Я ни за что не поделюсь доской с таким придурком, как ты».

– Что было дальше, итак ясно.

– Ты согласилась, – сказал Джек.

– Согласилась, – закончила Роуз.

Они стояли в гостиной, глядя друг на друга с глупыми улыбками и любовью, ярко сиявшей в их глазах. Самый романтичный момент из всех, что я видела.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – сказал Зак.

– А я, кажется, расплачусь. Самая грустная и трогательная история, какую я только слышала.

– Хватит хнык-хныков, – Джек хлопнул себя по колену. – Расскажи мне о себе, Делия. Ты ведь студентка?

– Да. Учусь на последнем курсе факультета журналистики.

– И какие у тебя планы? Не думала, чем займешься после получения диплома?

– Есть на примете кое-что интересное, – я покосилась на Зака.

– У тебя есть братья и сестры? – спросил Джек.

– Только старший брат. Он работает учителем в нашем городе, но не в том районе, где я живу.

– Чему он учит?

– Математике, преподает для детей в средней школе. Он любит свою работу.

– Раньше я хотел быть учителем, – сказал Зак.

– Серьезно?

– Как бы я веселился, задавая этим лоботрясам домашнее задание, – кивнул он.

– Я уверена, что если бы ты надел эти свои сексуальные очки, все школьницы не сводили бы с тебя глаз, – прикрыв рот ладонью, я посмотрела на Джека. – Ох, блин. Простите, – пробормотала я.

– Ничего страшного, дорогая, – рассмеялся Джек. – Он унаследовал внешность от меня, а я не Квазимодо.

– Ага, десять раз, – проворчала Роуз и, отвернувшись, пошла обратно на кухню.

Соскочив с дивана, Джек последовал за ней, доказывая по пути, что он по-прежнему «красив и сексуален».

– И ты говорила, что я плох, – Зак ухмыльнулся от уха до уха, гордясь своим папой.

– Ты гораздо хуже, уж поверь мне. Как насчет того, чтобы ты провел меня через те двойные двери в патио, которое я заметила? Хочу лично оценить двойные качели.

Выйдя на улицу, мы именно этим и занялись, прижавшись друг к другу и наслаждаясь моментом.

– Здесь так мирно, не то что там, где мы живем.

– Ты бы хотела когда-нибудь переехать в глушь? – спросил Зак.

– Хм… наверное, нет. Мне бы слишком не хватало службы доставки.

– Могу себе представить, – рассмеялся он.

– Считаешь себя шибко умным, а? – я ущипнула его за сосок, и он вскрикнул.

– Я знаю тебя, вот и все.

– О, значит, знаешь? – я выпрямилась и посмотрела на него. – Какой мой любимый цвет?

– Бирюзовый.

– Меня выдала моя комната? – он ответил кивком. – Какое мое любимое блюдо?

– Все.

– ХА! Ты не прав! Брауни.

– Правда?

– Да. Ну…в большинство дней.

– Хитрюга.

– Ты знаешь обо мне мелочи, – пожала я плечами. – Назови что-то еще.

– Ты очень хорошо целуешься.

– Правда.

– Тебе нравится, чтобы последнее слово оставалось за тобой.

– Хм. Ладно, хорошо, продолжай.

– Ты краснеешь… часто. С тобой происходит та штука, когда ты пытаешься заснуть и дергаешься, чем, кстати, в первый раз напугала меня до чертиков. Если ты сильно сосредотачиваешься на чем-то, то поднимаешь левую бровь, и хоть редко об этом говоришь, но боишься будущего, переживая, что выбрала не ту специальность.

Несколько раз моргнув, я замерла и смотрела на Зака, словно на незнакомца.