Давай убьём друг друга

Он был прав. Если меня сейчас застукают в кабинке наедине с мужчиной — который уже успел открыть молнию моей юбки! — это будет конец. В офисе мне не выжить. Мужики сплетничают не хуже баб — кто-то ведь передал Оскару сплетню про хламидиоз. Вряд ли это сделала женщина.

— Не трог… — мой яростный шепот прервали на полуслове: Оскар меня поцеловал.

Горячо, самозабвенно, не оставляя мне возможности воспротивиться. Я только судорожно вздохнула, слабея под его натиском. Его напор, тяжесть его тела, его запах, природное доминирование — в одно мгновение превратили меня из умной деловой женщины в податливую самочку.

Так было с самого начала: я хотела его всегда, везде, в любом состоянии и положении. Ссора? Недоверие? Обида? Какая чепуха, когда тебя так целуют.

Внизу живота налилось жаром от желания. Пару минут мы исступленно целовались, будто пытались восполнить проведенное врозь время. Потом Оскар оторвался от моих губ и снова улыбнулся, упираясь лбом в мой лоб, смотря мне в глаза. Улыбнулся как победитель.

Я вспыхнула, но ничего не успела ни сказать, ни сделать. Он повернул меня к себе спиной и ловко спустил колготки. Я подавила негодующий возглас, а в следующее мгновение почувствовала его пальцы на самом нежном месте. Попыталась помешать, но Оскар одной рукой оба моих запястья, вздернул над головой и прижал к стене, одновременно навалившись на спину всем телом.

Я замерла. Закусила губу, когда пальцы его свободной руки мягко погладили меня между ног и принялись умело ласкать. Мужские голоса, которые еще слышались за тонкой стенкой, добавляли возбуждения, как и то, что я не знала, где и когда Оскар коснется меня в следующий миг.

И тут я услышала свою фамилию.

Напряглась было, но мужчины всего лишь обсуждали девушек. Сошлись, что я «классно выгляжу» и что было бы неплохо со мной замутить.

— И с кем из них ты собиралась сегодня обедать? — горячий шепот Оскара коснулся моего уха.

Я повернула голову, пытаясь поймать взгляд. Поймала: темный, жадный, требовательный. Надо же, запомнил мои вчерашние слова. Ревнует?

— Изменяешь мне? — он словно прочел мои мысли.

— Дурак.

Как ни странно, ответ его, похоже, удовлетворил, потому что Оскар кривовато ухмыльнулся. Снова провел рукой по моей промежности, а потом внутрь медленно проник его член. Я судорожно выдохнула, попыталась расставить ноги, но колготки стреножили меня, как молодую кобылку, и я лишь беспомощно ткнулась в стену, чувствуя, как Оскар заполняет меня. Он отпустил мои руки и взамен собрал волосы в хвост, намотал на кулак, заставляя вытянуться в струнку. Не больно, но и не вырваться, в полной его власти.

Я цеплялась за стенку, чтобы устоять, пока он постепенно наращивал ритм. Это было полное безумие: в мужском туалете, с расстегнутой, задранной на пояс, болтавшейся абы как юбкой, с опущенными до колен колготками и сдвинутыми в сторону трусиками, сходя с ума от ощущений, плавясь от жара внутри. Если бы Оскар не удерживал меня, я бы упала. Осознание того, что мы на шаг до того, чтобы быть застуканными, добавляло остроты, и с каждым мигом мне все труднее становилось сдерживать стоны. А когда он кончил, пульсация его члена внутри, словно триггер, заставила и меня задрожать от мышечной судороги, и я не выдержала и застонала в голос. Распласталась по стене, еле переводя дыхание, с трудом приходя в себя. Оскар застыл тоже. Его грудная клетка ходила ходуном, я чувствовала спиной это движение.

— Что это? Ты слышал? — спросили за стенкой.

— Живот у кого-то прихватило?

— Разве не женский был голос?

— Не уверен…

После краткого мига тишины ручку нашей кабинки бесцеремонно потеребили. В щель внизу просматривались черные остроносые ботинки.

— Эй, у вас там все в порядке?

— Пшел вон, — отозвался Оскар, не меняя позы.

Снаружи заизвинялись, ботинки отошли.

Оскар выпрямился. Его член выскользнул из меня. Я развернулась, как кошка, невзирая на тесноту. Дай мне волю, я бы и накинулась на него, как кошка, с желанием исполосовать когтями. За что? Не знаю, наверное, за вернувшееся на место невозмутимое выражение лица.

Не сводя с меня глаз, Оскар снял презерватив и выбросил в унитаз. Молча нажал на спуск. Зашумела вода.

Я поправила трусики, стала натягивать обратно колготки. Оскар шагнул ко мне, перехватил руки, мягко отвел в сторону. Заткнул мое возмущенное «что ты делаешь?» испытанным способом — поцелуем. Проклиная его про себя, я прикрыла глаза, отвечая. Жесткая хватка его пальцев ослабла, и тогда я вывернула руку и сделала то, что давно хотела — вцепилась в волосы Оскара на затылке, притягивая к себе. Мы целовались жадно, и, кажется, он снова меня раздевал, придерживая за задницу, снял колготки и трусики. И вдруг отстранился, заставив меня раскрыть глаза и возмущенно уставиться на него.

Оскар уже стоял у самой двери. Улыбнулся, помахал каким-то лоскутком ткани и сообщил:

— Сувенир.

Дверь щелкнула, отворяясь. Я рефлекторно прикрылась, Оскар шагнул прочь, и дверь снова затворилась за ним.

Мужские голоса снаружи приумолкли.