Давай убьём друг друга

Лена была немного ниже меня, и сверху я хорошо видела и непрокрашенные корни волос, и красные прожилки в глазах, и безобразно перекошенный, весь в скатавшейся помаде рот.

— Деньги будут мои. Осталось подождать недолго, дура-Штольчиха родит, и все будет наше. Миллиарды. Ты знаешь, что это означает? Мне больше не придется выпрашивать ваши подачки. Теперь вы будете просить у меня. Ты знаешь, что твой папаша заявил мне, когда я попросила совсем немного, пару сотен тысяч? Что меня должен обеспечивать Арон! А как Арон может меня обеспечивать, если вы не платите ему как следует? Что ты смотришь на меня, как на дуру?

Она накручивала сама себя, ей требовался решающий толчок. Все-таки это очень сложно — выстрелить в человека.

Если я сейчас рывком уйду вниз, а потом ударю ее по локтю…

Но я не успела.

Раздался сухой хлопок, я застыла в ожидании боли, но ничего не почувствовала. Зато Лена вдруг издала странный харкающий звук, изо рта ее хлынула кровь, и Лена повалилась вперед, на меня. Невольно взвизгнув, я отшатнулась, хотела было выхватить из ее руки пистолет, но тот сам уже упал на пол.

— Яника Максимовна? — внезапный мужской голос чуть не заставил меня подпрыгнуть.

В коридоре стоял высокий плотный мужчина в темном костюме и убирал в плечевую кобуру пистолет.

Господи, а этот откуда тут взялся? Что здесь за проходной двор? И, прежде всего, Лена! Я с содроганием посмотрела на жену брата. Из-под ее тела медленно расплывалась кровавая лужа, в воздухе остро и неприятно пахло кровью. Мне стало нехорошо, голова закружилась.

— Вы… вы убили ее… Срочно скорую!

— Иначе она бы убила вас, — мужчина ничуть не выглядел раскаивающимся. — Я был вынужден стрелять на поражение. Яника Максимовна, присядьте, в вашем положении лучше сохранять спокойствие.

Он был прав, но повиноваться казалось унизительным. Часто дыша, я отошла к окну. Ужасно хотелось закурить, чтобы успокоиться, но ради ребенка я бросила, так что излюбленный способ был теперь недоступен.

— Да кто вы вообще такой?! А! Вас нанял Валентин Петрович?

Очередной голем, следивший за мной втайне? Знает о моей беременности, значит, видел, как я была в клинике?

— Меня зовут Вадим Семенов, — сказал мужчина. — Ия наблюдал за вами по приказу Ольги Анатольевны Штольц.

Штольц… фамилия отдалась в ушах. Ольга Анатольевна Штольц — это же моя свекровь!

— Вы хотите сказать, моя свекровь вас ко мне приставила?

Я уже ничего не понимала. Голова шла кругом. Лена мертва, а Штольчиха, оказывается, наняла человека охранять меня?

— Да, дорогуша, — послышался высокомерный пронзительный голос, и из глубины коридора показалась одетая в роскошную шубу из серебристого песца мадам Штольц ее собственной персоной.

* * *

Ступив на порог кухни, она окинула презрительным взглядом Лену и бросила сквозь зубы:

— Жалкая кончина.

Потом взглянула на меня.

— А ты — марш сюда. Вадим со всем разберется, — не дожидаясь ответа, с поистине королевским величием, она развернулась и направилась к выходу.

— Яника Максимовна, прошу, — Вадим подошел и протянул руку, которую я неохотно приняла.

Он вывел меня из залитой кровью кухни, накинул на плечи шубку, подал мою сумочку.

— Я займусь вашим багажом. Привезти его к дому Оскара Денисовича?

— О господи, да делайте что хотите.

Мадам Штольц ждала меня на заднем сиденье личного авто. Сидела прямая, как палка, уставив взгляд прямо перед собой. Дождалась, когда я захлопну дверь, и коротко, по-барски, бросила водителю всего лишь одно слово:

— Трогай.

Затем откинулась на спинку и одарила меня загадочным взглядом.

Я слишком устала и находилась в каком-то ступоре от произошедшего, так что у меня не было сил ни ссориться с ней, ни о чем-либо спрашивать. Просто молча смотрела в пространство. Меня даже не интересовало, куда мы едем, я словно временно отупела.

— Итак, ты наконец забеременела, — с удовлетворением отметила свекровь. — Я уже думала, не дождусь.

— С чего вы взяли, — огрызнулась я.

Буду стоять на своем до последнего. Мало ли почему я была сегодня в клинике, может, просто к гинекологу ходила.

— Не пудри мне мозги, дорогуша. Ты сама об этом сказала Герхарду.

Я рассмеялась:

— Вы и это знаете. Ну так это неправда. Я соврала ему, чтобы он меня отпустил.

Свекровь смерила меня долгим взглядом. В глубине ее бледно-голубых глаз мелькнуло сомнение.

— Вообще-то мы с Оскаром предохраняемся, — сообщила я, чтобы поставить окончательную точку.

И тут вдруг Штольчиха затряслась в сухом дробном смехе.

— Да знаю я, как вы предохраняетесь, — выплюнула она наконец. Утерла рот, будто вспомнила о том, что нужно поддерживать реноме.

А я обалдела, внезапно все сообразив.

— Так это были вы… Это вы прокололи его презервативы!

Она даже не стала отрицать.

— Ну уж не сама, конечно, — усмехнулась довольно. — Отдала приказ домработнице. Что-то вы слишком долго медлили. Не знаю, чего Оскар ждал.

— Это вообще не ваше дело было!

Как она смеет решать за нас?! Вот возьму и вообще никогда ей внука не покажу.

В ответ на мой выпад Мадам Штольц только свысока хмыкнула. Отвернулась и некоторое время смотрела в окно. Я тоже уставилась в окно со своей стороны.