Давай убьём друг друга

— Не отпущу, ах ты Иванушка-дурачок! Взрослый стал, а ума не прибавилось! Ты чем думаешь? Ты знаешь, как это выглядит?

— Как что выглядит? — Арон вытаращил глаза. — А что не так?

В сочетании с оттянутым носом его коровьи карие глаза смотрелись так комично, что я вспомнила мультики Диснея. Фыркнув, отпустила многострадальный нос брата.

— Можешь не ломать комедию, я в курсе насчет твоих с Леной планов, — разговор обещал быть долгим, и я присела на диванчик. Лицом к Оскару с Мари-Леной, чтобы они не подошли незаметно. Похлопала рядом с собой.

Арон, поддернув брюки, сел.

— Каких планов? — спросил он озадаченно. Выдержал мой испытующий взгляд, не дрогнув.

— Я все слышала, — и я рассказала ему, что была в соседней гостиной, когда они с Леной строили планы похищения.

Арон побледнел. Замотал головой:

— Ты что… это была Ленина идея, ужасная, я бы никогда не смог. Мы с ней даже поссорились.

Я смотрела на него с подозрением. Арон, конечно, не показался мне тогда переполненным энтузиазма, но и возражать не возражал. Впрочем, мой брат всегда предпочитал сначала согласиться, а потом сделать вид, что все понял по-своему.

— То есть, ты хочешь сказать, что у вас с Мари-Леной все по-настоящему? Это вообще чья была идея ухаживать за ней?

Арон заулыбался. Глаза заволокло туманом.

— Маришечка такая! — мечтательно сказал мой брат. — Она такая! Невероятная! Ей всего девятнадцать, но она такая взрослая, такая умная, такая… необыкновенная!

Да уж поумнее, чем некоторые двадцатипятилетние балбесы.

— И Лена что, не знала, что вы общаетесь?

— Знала. Она хотела, чтобы Мари-Лена влюбилась в меня. Но вышло так,

— он стыдливо отвел взгляд, — что я сам в нее влюбился. А потом Лена сказала, что лучше развестись, ну и я…

Если мне когда-нибудь захотелось бы разбить лицо фейспалмом, сейчас был бы самый подходящий момент. Лена, видимо, считала, что Арон выполняет ее приказ. А мой братец, забыв обо всем, безумно втюрился в Мари-Лену Штольц.

— Ладно… — главное я поняла: Оскар Арона не убьет, иначе Мари-Лена убьет Оскара. Живем. — И почему ты не берешь телефон, не отвечаешь на сообщения? Ты вообще в курсе, что Лена мертва?

Арон спал с лица:

— Как? Почему? Что случилось?

Я бросила взгляд на Мари-Лену — миниатюрную, нежную, с молочнорозовым румянцем на щечках. И чем ей понравился мой тюфяк-братец? Кроме его колоритной еврейской физиономии?

Или ей хочется ощущать себя главой семьи?

Если тебя воспитала мамаша Штольц, а твой брат Оскар Штольц, может быть, это и естественное желание.

Я тяжело вздохнула. Пусть живут с миром. Не буду я давить на Ароново чувство вины, пытаться достучаться и рассказать, к чему могло привести его легкомыслие, как ему повезло, что Мари-Лена на его стороне. Точнее, оставлю-ка я это на долю Валентина Петровича. Пусть отрабатывает свою

— мне даже страшно подумать, насколько высокую — зарплату.

— Что случилось с Леной? — повторил Арон.

— Несчастный случай, — вздохнула я. — Только, Арон, будь добр, свяжись с Валентином Петровичем, если твоя жизнь еще дорога тебе. И знай, если ты обидишь Мари-Лену, Оскар тебя найдет везде. И это… от всего сердца сочувствую тебе с тещей.

Глава 18

Нет момента лучше, чем когда нежишься на шезлонге на открытой ветру веранде, смотришь на прозрачно-голубое небо, рядом на столике стоит высоченный бокал с прохладным лимонадом, и твой муж в одних плавках, с выставленной напоказ божественной фигурой, ласково массирует тебе ступни.

Я прикрыла глаза, наслаждаясь уверенными прикосновениями: то сильными почти до болезненности, то легкими, на грани щекотки. Невольно застонала, когда костяшка пальца Оскара впилась в подошву. О да-а-а…

— Это приглашение? — супруг поднял голову.

— Приглашение? — рассеянно переспросила я. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы разогнуть сцепившиеся в судороге наслаждения пальцы на ногах.

— Оно самое, — шаловливые ладошки Оскара — широкие, горячие, скользкие от масла — поднялись выше, приподняли мою ногу, согнули ее в колене…

— О-о-о! — когда его костяшки с силой прошлись по икре, я не удержалась от очередного стона. Показалось, будто меня прочесали насквозь, прямо по застоявшимся мышцам. — Еще-о-о!..

— Еще один такой стон, и кое-кто сейчас пойдет выполнять супружеский долг.

— Я молчу, молчу. Только не остана-а-а… О боже, где ты этому научился?

— Спортивный массаж, ничего такого, — Оскар пожал плечами. И принялся за другую ногу.

Очередная серия доводящих до экстаза прикосновений, мои стоны, Оскарова ухмылка.

— У меня такое ощущение, будто я тебя девственности лишаю.

— М-м… — разговаривать мне уже не хотелось. Я ощущала себя расплавленным желе, мягким, податливым, амебообразным. С такой же способностью размышлять.

Оскар заставил меня приподняться, ловко освободил от верхней части купальника. Я носила его больше для красоты, чем для того, чтобы прикрыться — большую часть недели мы были только вдвоем на этом острове, только по субботам приезжала горничная. Расслабленно откинувшись, я оперлась спиной о его разогретое солнцем тело, а ладони Оскара накрыли мою грудь.

— Это все еще массаж?