Давай в среду (СИ)

Ханин наблюдал за ней словно зачарованный. Лёгкими, аккуратными движениями она обрабатывала разбитый нос и вытирала запекшуюся кровь, не произнося ни слова. В её руках уже не было той резкости и грубости беспризорницы, они больше напоминали заботливые руки матери, ухаживающей за провинившимся ребенком. Разве могла она так измениться?

— Ну, инфекции не будет. Правда выглядишь чуть помятым, но в целом все хорошо. Завтра сходишь в больницу, тебя там подлатают и будешь как новый рубль.

Вадик улыбнулся и встал, направляясь к прихожей. Ханин же остался сидеть прислушиваясь к их разговору. Вадим что-то говорил о том, что у нее странные знакомые и уверена ли она в нем, а Чума благодарила за смелость и говорила, что справится. Мужчина только улыбался, понимая, что у этого благородного рыцаря никаких шансов.

Хлопнула входная дверь, и из прихожей послышался тяжелый вздох. Кот закончил трапезу и прыгнул на колени Ханину, устраиваясь для сна. Вика вернулась и увидев это, только удивленно приподняла бровь.

— Сядь под лампу. — недовольно сказала она намочила новый кусок ваты.

Повернув голову мужчины раной к свету, она отодвинула слипшиеся волосы и принялась вытирать запекшуюся кровь.

Ханин закрыл глаза, наслаждаясь её аккуратными движениями и легкими касаниями. На миг все прекратилось и мужчина едва не вздохнул от разочарования, но не успел он открыть глаза, как место удара начало невыносимо жечь.

— Ай! — вскрикнул он и едва не вскочил, но Чума опять повернула его голову и легко подула на рану.

— Что ты как маленький?

— Жжется ведь!

Вика закатила глаза и снова принялась дуть на покрывшуюся белой пенкой царапину.

— Тоже мне ранение. Царапина какая-то. — недовольно бормотала она.

Ханин повернул голову, понимая, что стоит только немного податься вперед и он сможет её поцеловать. То, что еще несколько лет назад вызывало в нем бурю негодования, сейчас было самым желанным на свете.

И как он мог тогда просто уйти?

Но Вика, словно прочитав его мысли, повернулась лицом к раковине и, открыв дверцу под ней, выбросила покрасневшую ватку. Сполоснув руки, она опять повернулась к гостю и, криво улыбнувшись, спросила.

— До двери проводить?

— А как же хваленое русское гостеприимство?

— Я бы с радостью, но я обещала родителям навестить их в субботу. Я и так опаздываю. Так что, будь любезен.

— Я могу тебя проводить.

Вика закатила глаза и ядовито спросила

— А Танечка волноваться не будет?

— Татьяна ушла еще несколько лет назад. — ответил Ханин, наблюдая за реакцией девушки. — Я живу один, никто за меня волноваться не будет. Так можно мне тебя проводить?

Чума обреченно вздохнула.

— Ты не отстанешь, да?

— Не отстану.

— Черт бы тебя побрал, Ханин. — недовольно пробормотала девушка уже на пути в прихожую.

Она быстро обулась, а когда подняла голову, увидела, что Ханин стоит с её пальто в руках и ждет с нескрываемым ликованием.

— И чего это у тебя рожа такая довольная?

— Не знаю.

Девушка покачала головой и произнесла что-то вроде «Идиот», но пальто все же надела.

Они шли по темным улицам и просто разговаривали. Вот только разговор никак не желал складываться в единое целое. Фразы были резкими, рваными, словно каждый делал невероятное усилие чтобы продолжать беседу.

Как оказалось, говорить им было особо то не о чем. Две совершенно разных, ничем не объединенных кроме единственного события в прошлом жизни. Все возможные темы они исчерпали еще на первых минутах.

Вика училась, пела в баре и со всех сил старалась попасть в список учеников, которые смогут взять участие в программе обмена. Ханин продолжал работать, жил один и не делал ничего, что могло бы стать предметом особого интереса.

Ничего, что могло бы нарушить давящую тишину.

Поэтому когда они вышли из метро и вошли в печально знакомый им парк, когда представился повод обсудить хотя бы унылый пейзаж, оба почувствовали облегчение.

— Парк изменился. — первым нарушил молчание Ханин, на что Вика только улыбнулась.

— Ничего здесь не изменилось. Просто ты слишком давно здесь не был.

— А по мне, так он стал совсем другим.

— Может просто ты стал другим?

— Может и я. А ты разве нет?

— Что нет?

— Разве ты не стала другой? Ты больше не Чума, ведь это сразу видно. Изменился не парк, изменились мы с тобой.

Вика хмыкнула.

— Ты постарел. На философию потянуло.

— Пускай и так, но если уж мы оба так изменились, может мы сможем быть друзьями?

— Нет не сможем. Ты проводишь меня до дома, уйдешь и больше я тебя никогда не увижу. Ты понял?

— А что если я не хочу?

До дома оставалось метров с двести, но Вика, подавив желание сбежать в безопасность, остановилась.