Давай вместе

Так вот, случай с Джеком намного хуже.

— Хел, — воплю я, — ему это не польстило!

— Может быть, он заволновался, что не сумеет… ну, понимаешь… это сделать.

— Да он мне сто раз дал понять, что я ему нравлюсь, пока я не сказала, что пошла на вечеринку ради Мэтта! — взрываюсь я.

— Ну и зачем тогда ты ему об этом сказала? Хороший вопрос.

Я встаю с дивана и начинаю нервно ходить по комнате, — точнее, семенить по одному квадратному метру незахламленного пространства перед окном.

— Не знаю. Я была пьяна, расчувствовалась, и у меня это просто вырвалось. Дело в том, что он мне понравился. Мне так давно не попадались парни, с которыми можно просто поболтать. А он и танцует хорошо. И такой симпатичный. Все было здорово, пока я не… Господи, я такая дура!

Последнюю фразу Хел игнорирует.

— Уверена, что он тебе еще позвонит.

— Как? Он ушел, даже не взяв мой номер.

— Но он знает, где ты живешь. А для чего существуют справочные?

— Ты не понимаешь.

— Слушай. Вы распили бутылку виски на двоих. Ну сболтнула ты лишнего. И что с того? Немного откровенности и ранимости — ничего страшного.

Ранимость, откровенность — это одно. Это даже неплохо, если ты признаешься в невинных и милых вещах, например в том, что иногда спишь в обнимку с плюшевым мишкой или все еще любишь фильм «Топ ган». А вот признаться первому встречному (который тебе к тому же нравится), что ты самая отчаявшаяся, несчастная, изголодавшаяся по сексу женщина в мире, — совсем другое дело.

— Если ты и правда думаешь, что он может мне позвонить, ты просто сошла с ума. Он не позвонит. Я уверена, — угрюмо объявляю я.

В эту самую секунду звонит телефон.

Мы с удивлением смотрим на него, а Хел многозначительно поднимает брови, словно говоря: «Вот видишь!»

— Что мне ему сказать? — впадаю я в панику.

— Не знаю, но возьми трубку!

До меня, несмотря на мое похмельное состояние, доходит, что Хел может быть права и что Бог, наверное, и вправду существует. Но я слишком долго мешкала. Как только я поднимаю трубку, включается автоответчик. В результате этой механической ошибки в трубке начинается какофония гудков и щелчков, после чего линия отключается. Я с удивлением смотрю на телефон, а потом стучу себе трубкой по лбу.

— Набери 1471, — говорит с энтузиазмом Хел, выпрямляясь и кладя ногу на ногу.

Набираю.

— Извините, входящий номер не зафиксирован. Извините, входя…

Я швыряю телефон.

— Черт!

Мы замолкаем, обдумывая происшедшее.

— Сомнений нет, это был он, — говорит Хел, обнимая подушку.

Я знаю, что это не так, но стоит рассмотреть все возможности.

— Хорошо, на секундочку предположим — но только на секундочку, — что это мог быть он. И как мне ему объяснить, что вчера спьяну я наговорила глупостей, что я без ума от него, и Мэтт мне совсем не нравится?

— Когда он тебе перезвонит, вообще не вспоминай о прошлой ночи. Будь веселой, беззаботной. Скажи, что, наверное, слишком много выпила и не помнишь, что вчера было.

— Ага, щас!

— Неважно, что ты ему скажешь. Раз он позвонил, значит, ты ему нравишься. Значит, пять минут твоей глупости не свели на нет восемь часов приятного общения.

Хел знает, как меня ободрить и поддержать, поэтому должность моей лучшей подруги всегда остается за ней.

Неуверенно я соглашаюсь, что, возможно, еще не все потеряно. Что Джек и правда мной увлекся и обязательно позвонит, что я достойна его внимания, и, когда (не если, а когда) он позвонит, я буду спокойна. СПО-КОЙ-НА!

Проходит пять минут, и телефон снова звонит. Хел скрещивает пальцы на удачу, я строю раздраженную мину и закатываю глаза. А сама пытаюсь придать своему голосу наибольшую сексуальность, поднимаю трубку и мурлыкаю в нее: «Алло-о».

— Дорогая, это ты? Слава богу, ты отключила свой ужасный автоответчик.

Это моя мама. Последний тлеющий огонек надежды гаснет. Хел с пониманием жмет мне руку, а я киваю ей в ответ. Протягиваю ей трубку, чтобы она могла услышать знакомый мамин голос. Я нахожусь в таком упадке, что не успеваю вовремя среагировать и соглашаюсь пойти с мамой по магазинам. Кладу трубку и тру виски.

— Ты чем сегодня занимаешься? — спрашиваю я. Хел пристально смотрит на меня.

— Во всяком случае, не собираюсь по магазинам с твоей матерью.

Я молитвенно складываю ладони:

— Ну пожалуйста! Пожалуйста-препожалуйста! Одна я этого не вынесу.

— Придется. И вообще, тебе полезно — отвлечешься.

* * *

Нет, меня это не отвлекает. Все вокруг стало мне напоминать о Джеке. Вот сейчас мама едет ко мне из Баркинга. «Баркинг» — там мы познакомились с Джеком. Вот, пожалуйста! У ворот Ноттинг-Хилла висит плакат с Леонардом Росситером< Леонард Росситер — известный британский актер (1926-1984). >. Росситер — Росситер. Опять!