Давай заново

— Так всё, — он гулко ударяет кулаком по столу. — Пьянству бой. Короче, хочешь ты или нет, — в его глазах вспыхивает вызовов, который он мне бросает, а я подхватываю эту игру. — Но спать лечь придется.

Андрей затевает план-перехват моего коктейля, который проваливается на корню. Я машинально вытягиваю руку, отодвигая от себя друга, наскоро допивая все до последней капли.

— Ты что заставишь меня?

Вылетает необдуманная фраза раньше чем понимаю, что лучше было бы промолчать. Ведь мой вопрос звучит будто призыв доказать, что он способен сделать то, чего я не хочу. В глазах Крутилина зарождается азартный огонёк, шальными искорками раскрашивая серую радужку, а до меня доходит вся опрометчивость собственных слов.

— Но для начала тебе надо освежиться!

Андрей подхватывает меня пьяненькую на руки и тащит в ванную комнату, попутно отцепляя мои пальцы, которыми я хватаюсь за все что можно, лишь бы притормозить буксир имени «Крутилина». Все случается моментально и как только за нами закрывается стеклянная дверь душевой, холодные струи воды мощным потоком обволакивают наши тела. Принимать контрастный душ мне вовсе не хочется, но дерганья и многочисленные потуги высвободиться, терпят полное фиаско, теряясь на фоне железной мужской хватки. С каждым моим новым движением Крутилин крепче прижимается ко мне, аннулируя все попытки к бегству. Я вою пойманным зверем от беспомощности. Ещё бы, тягаться с таким громилой, как Андрей бесполезно. Ведь он обладает двух метровым ростом, ни дать ни взять богатырь с косой саженью в плечах. Но мне как-то вдруг становится волнительно находиться в его тесных объятиях, чувствовать жар исходящий от тела, который сильно играет на контрасте с прохладой льющейся на нас воды.

С нахлынувшими непонятного генеза чувствами требовалось незамедлительно кончать. Хотя нет никакой возможности, Андрей цепко удерживает мои руки, сжимая как в кандалах за моей спиной. А после нависнув тенью и вовсе зачем-то меня целует. Отнюдь не дружески, а проворно проникнув языком в мой расслабленный рот. От прикосновения со вкусом терпкой сливы, словно молнией прошибает. Так часто губы Андрея касаются моих щёк в приветственных жестах, или лба в успокаивающих. Но ещё ни разу он не позволял себе своевольничать и раздавать французские поцелуй. И как только хватка ослабевает, делая его расслабленным, а меня свободной, первое что я предпринимаю не задумываясь, одариваю увесистой оплеухой.

— Не думай, что я настолько пьяна — это раз. И сексотерапия в лечении разбитого сердца мне не нужна — это два. Так что можешь не утруждаться и не распалять попусту свои бушующие гормоны.

— Извини, — тихо шепчет он, будоража севшим от тягучей страсти голосом мою фантазию — Но ты сама виновата, ты сорвала мне рандеву. А мой организм страдает от спермотоксикоза, в таких ситуациях я за него не ручаюсь.

— Ты похотливый свин.

Замахнувшись для очередного рукоприкладства, видимо слишком усердно, я поскальзываясь, падаю на колени. Инстинкт самосохранения, защищая от неминуемого падения, вынуждает меня за что-нибудь ухватиться. А за что можно схватиться в душевой кабине, где нет даже шторки, только стеклянная загородка скользкая, как и вся сложившаяся ситуация? Выбор не богат, а именно Андрейкины боксеры, по моему разумению они должны удержать меня на ногах.

Но чуда не случается, а происходит конфуз с явным сексуальным подтекстом. Только этого мне сейчас и не хватало для полного счастья.

Всё тело парализует, как действовать дальше, совершенно не представляю. Что там говорить о дальнейшем алгоритме, если я до сих пор и трусов — то из рук не выпускаю. Наверняка со стороны вся картина выглядит шедевральной.

Мокрая насквозь девица в моем лице, в коленно-приклоненной позе, находится в недопустимо близком интимном расстоянии от главных мужских достоинств. Мысленно простонав, я закусываю щёку. Громкий, казалось даже сотрясающий стены хохот выводит меня из ступора.

Тут-то я и разжимаю пальцы, закрывая ладонями лицо. От стыда готова провалиться хоть в Тартар.

— Ладно, вставай уже гейша. Нечего меня соблазнять такой откровенной позой. Пошли спать, завтра на работу.

По всей видимости Андрей успевает натянуть на себя нижнее бельё очень оперативно и я без опаски открываю глаза. Принимаю предложенную им ладонь и с помощью Крутилина встаю, но вылезать из душевой не спешу. Андрей на данный момент более разумнее и сообразительнее себя ведёт. Поэтому он, оставляя мокрые лужицы на кафеле, проходит к шкафу, выуживая два полотенца, и сперва одним обматывается сам, а другое любезно вручает мне.

— Раздевайся, вытирайся, а я принесу тебе во что переодеться. Вещи развесь на сушилку, к утру всё высохнет, — раздаёт указания спокойным тоном, но в потемневших глазах через край плещется похоть, которую я списываю на мировоззрение неисправимого бабника, а не конкретно на свою персону.

— Спасибо, — искренне благодарю я.

— Пожалуйста, в качестве наказания будешь спать на диване. А с утра с тебя завтрак. Хочу твоих бомбических сырников. Ну-у-у, ими секс конечно не заменишь, но и так сойдёт.