Давайте, девочки

На этих ее словах старый цыган вздохнул и, кивнув головой, протянул князю острый кинжал.

Дрогнул князь, побледнев, и испуганно отступил.

Но она пришла ему на помощь.

– Пусти, не надо. Пусть все будет не так, – проронила она спокойно, взяв сверкнувший на солнце кинжал. – Я должна это сделать сама.

На высоком холме люди Князя возвели замок. У подножья вырос город, вырос сразу и был прекрасен, как бывает прекрасна только грусть. Ибо в жертву ему принесла себя юная гадалка, потому и ставшая первой Королевой этого города и этой страны.

В память о том отлили серебряные монеты с ее изображением.

И город и впрямь не знал поражений.

Когда к его стенам приходили враги, воины обнажали мечи, а простолюдины переплавляли на пушки последние медяки. Цыгане продавали серебряные серьги и покупали за них пушки.

И они изгоняли врагов, выигрывая войны…

А в честь побед отливали новые деньги. На серебре чеканили профили новых королев. Потому что проходило время. Год за годом, победа за победой.

Постепенно первых монет становилось все меньше. Они попадались все реже, да и непросто их стало распознать. Чеканка темнела, стиралась, как тускнеет от времени чистое серебро, попадая в карманы торговцев. Ведь даже за красивые деньги покупают башмаки и окорока. Жизнь продолжается, сколь бы ни возвращала нас к прошлому память…

Когда умер последний, кто помнил ту королеву, в город ворвались пришельцы. Они жгли, крушили и грабили, забирая себе все. И нечего было противопоставить злой силе нашествия. Потому что город забыл красоту своей юности, что, конечно, случается, но не проходит безнаказанно.

Тогда старая, как дерево, цыганка, внучка давней гадалки, пришла темной ночью к простому кузнецу и рассказала ему легенду матери своей матери. Она достала обернутую тряпицей монету, протянув ее кузнецу – одну, последнюю монетку с изображением Первой Королевы.

Он выковал щит и на нем ее профиль, он собрал воинов, кузнецов и других ремесленников. И повел за собой. К ним приходило все больше и больше народу, они несли с собой косы, веревки и топоры, а те, у которых ничего не было, шли, до боли сжимая кулаки, и лица их были серьезны, а взгляды строги и высоки. Женщины крушили врагов цветочными горшками, мальчишки швыряли в них камнями, старухи раскалывали их головы ухватами…

А потом они пришли на могилу прекрасной Королевы, чтоб преклонить колена перед маленьким холмиком…

3

Вот, пожалуй и все, что из истории своей Первой Любви он для себя вынес. Всю жизнь от нее удаляясь и пытаясь ее вернуть.

Это последнее, что он написал. Разумеется, не догадываясь об этом. И даже не обставив все должным занудством, как он обычно любил это делать, за что Маленькая его недавно так отругала.