Давайте ничего не напишем

– Терпение, мой друг. Как только Егор поймёт, что ничего из вышеперечисленного не имеет к нему никакого отношения, в том числе и само слово «Егор», он впервые задумается над тем, кто же достигает такого понимания. А метод весьма прост. Любой родитель сможет его применить, подведя маленького ребёнка к зеркалу. Только обычно родители тычут своих детей в отражение и говорят: «Это ты». А вот я, когда какая-нибудь из моих подруг из Ооса одухотворит растущее во мне новое тело, подведу ребёнка к зеркалу и скажу: «Это не ты, а отражение твоего тела. Всё, что ты можешь наблюдать – не ты».

Даша подала Егору пудреницу, которая моментально разрослась до размеров стены из амальгамы, и предложила:

– Попробуй, нет ничего проще.

Старики, инвалиды, женщины и дети столпились вокруг, молчаливо наблюдая за происходящим. Егор медленно встал, закрыл глаза и прошёл сквозь блестящую стену, которая колыхнулась, подобно ртутной занавеске, и исчезла. А Егор – нет, не исчез, но перестал быть видимым. Он стал отражать в себе окружающий мир – как любое зеркало, которого на самом деле не существует, потому что, глядя в него, мы никогда не видим самого зеркала.

Глава 10. Сёстры перемазались

«Если хорошо подумать, ничего хорошего не придумается».

Принцип Гаскойна

Собравшиеся зрители были крайне недовольны и порядком возмущены. Безобразие! Человек просто встал, покочевряжился и сел – никакого тебе цирка, никакого шоу! В шляпу, стоящую у ног Даши, со звоном опустилось несколько ржавых монеток. Не успев разойтись от эмоционального перевозбуждения, народ быстро разошёлся по мещанским делам.

Будет нелишним напомнить, что Юрик, чья жизнь окончательно и бесповоротно заброшена в несуществующую даль этого произведения, всё ещё присутствует на задворках вашего сознания. Именно сейчас он подвергается активному нападению со стороны родителей, беременной Киры и её духовного наставника, которым оказывается тёзка погибшей жены шефа Юрика. Все они обвиняют юношу в тридцати трёх смертных грехах, желая наставить на праведный путь мужа жены, отца будущего ребёнка и примерного христианина. Только Юрик в словах «ты нужен Кире» слышит «к Ире» и отправляется в путешествие к Ире в Нижний Новгород, с которой недавно познакомился по Интернету.

Будет также совершенно лишним напоминать, что вышеупомянутая лютая история не имеет никакого отношения к двум беснующимся на лавочке субъектам. И чтобы не путаться, поскорее забудем о ней и на счёт «три» перестанем думать о розовой пантере.

– Какого ребёнка?! – спохватился Егор, скорчив вслед неудовлетворённой публике козлиную мину. – Даша, ты что, беременна?!

– Не по Сеньке шапка, – ответила Даша, примеривая забытую на дороге узкую чёрную шляпу с загнутыми внутрь полями.

– Спасибо, успокоила! Мы использовали вагинальные свечи.

– И кто же их держал?

– Видимо, тот, кто подбрасывает бутерброд, принимая важное решение.

– Взять ли мне с собой шпагу на праздничный обед?

– Типа того. Гильденстерн объяснил это так: «Каждая отдельная монета, подброшенная в отдельности, с той же вероятностью упадет как орлом, так и решкой, и поэтому нет оснований удивляться в каждую отдельную единицу времени, когда это происходит»^[12].

– Однако это не единственное возможное объяснение. Когда ты думаешь про то, что бутерброд упадёт маслом вниз, так оно и случается. И сила мысли здесь ни при чём, хотя я не отрицаю её наличие.

– Это устоявшийся стереотип, программа Вселенной, такая же, как чёрная кошка или прикуривание от свечки.

– Девяносто два орла подряд у Гильденстерна – не программа Вселенной.

– Ну хорошо. Один раз в бесконечной Вселенной всё может произойти именно так, как у него. Или как у нас. Я встретил именно тебя именно сегодня – и больше этого никогда не повторится.

– Молодец! А хочешь, ещё лучше будет?

– Как, опять?! Нет, только не это!

– У тебя все мысли об одном и том же.

– Ну да, о розовой пантере, конечно! А ты о чём подумала?

– Кстати, мы снова никому не интересны, – Даша обмахнула руками окружающий мир.

– Зато нам интересны все, – дополнил Егор. – Пусть они ходят в своих скорлупках, мы с тобой не яйца, чтобы их учить. Давай вернёмся к девяноста двум орлам Гильденстерна.

– Ну, это просто суждение. За ним ничего нет, как и за суждением о том, что за суждением ничего нет.

– Круговерть получается. Философский хула-хуп.

– Верно. А в чём смысл такой круговерти? Думал об этом?

– Ну, если серьёзно подумать… – Егор потёр тыковку и резко сменил тему. – Кстати, как ты к Самайну относишься? В этот праздник принято избавляться от всякого старого хлама и поминать усопших. Никакого бурного веселья, никаких салютов и танцев – всё тихо, мирно, спокойно и светло.

Даша поздоровалась с упавшим на её ладонь листом, вдохнула запах прелого тлена и поёжилась – в её теле на несколько секунд возникло ощущение поздней прощальной осени.