Давайте поиграем, папа-босс! (СИ)

И ощущаю рядом с собой чьё-то чужое присутствие. Поворачиваю голову, замечаю рядом с собой извращена, который только минуту назад наблюдал за моими танцульками. И сейчас он подходит к девочке, хватает её за руку.

— Снежана, — раздаётся хриплый голос. Как же он вмиг меняется!

— Папочка, — маленькая принцесса выпускает маркер из рук, спрыгивает со стула и быстрее ныряет в объятия мужчины.

Постойте-ка…

Папочка?

— Папочка, эта девочка меня обижает, — липнет к ноге, зарываясь в неё лицом. — И лугается, что я бумажечки взяла, котолые ты мне оставил!

Чего-чего? Мне сейчас кажется, или она действительно это говорит вслух?

Рядом раздаётся недовольное цыканье.

Его горящий и обозлённый взгляд скользит на меня, расчленяя на разные куски.

— Ты орала на мою дочь? — метает в меня молниями.

— Да я только подошла! — повышаю голос. — И к тому же…

Паниковать начинаю. Он так смотрит, что все мысли из головы вылетают одним махом.

— Ваш ребёнок испортил мою университетскую работу. Из-за того, что вы, мужчина, не уследили за ребёнком.

Да, Варя, вот так его!

— Пап, а ты плинёс мне голячий шоколад? — говорит девочка.

Мужчина опускает на неё свой зоркий взгляд.

— Снежана, — опять так грозно, что аж самой хочется схватить девочку, прижать к своей груди и приласкать. — Что ты здесь делаешь? Я посадил тебя за столик рядом и велел ждать там. Разве не ты посреди дороги сказала, что хочешь горячий шоколад, и поплелась за мной? С условием, что будешь сидеть смирно!

Ладошки на его штанине дрожать начинают. Глазки быстрее мигают, а милая моська кривится. Вот-вот слёзы брызнут.

Вот же!

Хватаю девочку за руку, тяну на себя и прижимаю к своему телу, скрывая её маленькие слёзки.

Сердце на части разрывается!

— А вы на ребёнка не кричите, — защищаю её. Варь, вот умеешь ты встрять. То сначала истерику из-за глупой курсовой устраиваешь, а теперь ещё и чужого ребёнка успокаиваешь. — И уж не при всех. Вы сами виноваты. Следить надо.

— Знаешь что, девочка, — шипит сквозь зубы и делает шаг вперёд. — Я уж сам разберусь. Иди вон задницей у стойки виляй. У тебя неплохо получается. Официанткой устроишься — все чаевые твои. А потом уже учи меня, как детей воспитывать.

Вырывает у меня ребёнка, суёт ей в руки горячее какао с маршмеллоу и опускает на стол пятитысячную купюру.

— Это тебе за Раф. Заплатишь за наш стакан и купи себе новую курсовую.

Мужчина отходит от стола, тянет за собой девочку. А я в шоке до сих пор стою. Смотрю им вслед. Как отдаляются от меня этот амбал и маленькая, семенящая за ним девочка с двумя озорными хвостиками.

Вижу, как демонёнок оборачивается, высовывает язык.

Ах ты ж маленькая зараза! Спровоцировала отца! А я тут стой теперь и нервничай!

Я, вообще-то, девочка ранимая. Теперь этот случай годами буду вспоминать.

Вот же…

Опускаюсь на стул, смотрю на свою курсовую — и плакать хочется. И от того, что мой медовый раф сейчас лежит на полу. И…

Провожу пальцем по единственному нетронутому и живому месту на листочке. Самая бесполезная часть осталась нетронутой. Оглавление.

«Отцы-одиночки и воспитание детей. Проблемы и их решения»

Опять всё по новой.

Что же, надеюсь, мой куратор не отправит меня куда подальше, когда узнает, что я принесу ему ту же самую работу с теми же ошибками.

Вздыхаю, смотрю на часы и подпрыгиваю на месте.

Блин! Забыла! Я же всего на двадцать минут забежала! И теперь опаздываю на подработку!

Быстро хватаю свои изрисованные листки, пихаю их в рюкзак и вылетаю из кафе.

Глава 2

— И чего? — я чуть не падаю со стула, когда слышу от подруги эти слова. Мирослава так рассказывает интересно, что я забываю про пыль, которую срочно надо убрать. — Он к тебе приставал?

— Да, — кивает. — Я в шоке была. Вот тебе и первая встреча…

— Урод, — констатирую факт. — Сегодня что, день пошляков и извращенцев?

Возмущаюсь и возвращаюсь обратно к пыли. У нас осталось менее получаса, чтобы закончить уборку, прежде чем придёт хозяйка квартиры.

— Не знаю, — сама возмущена до предела. — Кстати, тебе подработка не нужна?

Опять вся пыль отходит на задний план. Оборачиваюсь, опираюсь попой о подоконник и сверкаю глазками.

— Так-так, это уже интересно, — как только о подработке слышу — вмиг загораюсь. Я бы не сказала, что прямо сильно уж нуждаюсь в деньгах — клининг меня кормит. Работаю по доброй воле, чтобы у мамы денег не просить. Но скоро новый год, мне хочется сделать ей подарок. Она давно хотела новую стиральную машинку. Навороченную, чтобы перестала ломаться, как наша старая. Тысяч так за двадцать.

— В общем, помнишь, летом мы подрабатывали в детском садике? Ну, «Огонёк»?

— О-о, — округляю в изумлении рот. Мне уже нравится начало. Летом мы были ведущими, и нам неплохо заплатили.

— У них завтра этот, ну, утренник, только вечерник. В общем, новый год у них завтра.

Двадцать пятое декабря — и уже отмечают? Мне б так жить!

— Ближе к делу, — моя деловая жилка так и хочет уже взяться за эту работу.

— Снегурка им нужна, — говорит подруга. — Пойдёшь?

— А ты?

— Я завтра не могу, у меня ж сестрёнка в больницу попала.