Давайте поиграем, папа-босс! (СИ)

Он серьёзен и сейчас до безумия красив. Словно хозяин жизни, сидит в неудобном кресле, смотрит на меня прищуренными глазами. А уголки его губ, несмотря на, безусловно, строгий вид — на какие-то миллиметры летят вверх.

Я не знаю, о чем он думает, но мне становится так нехорошо и в то же время жарко, что хочется выпрыгнуть в окно. Но я держусь. Лишь вдыхаю воздух, полностью пропитанный одеколоном моего мужчины.

Пытаюсь сдержать свою улыбку от счастья. Прохожу вслед за неуверенным деканом.

— Вызывали? — несмело произносит.

Смотрю на свои сапожки.

Почему я чувствую себя так? Будто сам Марат меня сейчас начнёт отчитывать.

— Вызывал! — вдруг взрывается ректор. — Что это за выходки, Геннадий Анатольевич?!

— В-в смысле?

— В смысле? — удивлённо шепчет. — Может, это вы мне объясните, почему господин Багиров внезапно звонит мне и говорит, что его близкого человека вызвали в деканат? А его — на ковёр! А я об этом не знаю!

— Понимаете… — мямлит декан. Я мельком смотрю на серьёзного Багирова. Переплёл пальцы и положил их к себе на колено в замок. Внимательно слушает. Даже на меня не смотрит. — Сергеева избила одного из студентов вчера ночью… Я решил в этом разобраться. Всё же репутация университета… Не хотел вас тревожить по мелочам…

На мгновение ловлю вопросительный взгляд Марата. Неловко улыбаюсь и шаркаю ножкой.

А ничего так звучит, мощно.

Избила студента!

— Сергеева? — по-доброму спрашивает у меня ректор. — Правда?

— Нет, — качаю головой. — Я подносом только его ударила. Кирилла Овчинникова. А вот всё остальное — это не ко мне.

— Так это ваш племянник?!

Ой, от такого тона мне становится плохо. А ещё хуже — от молчания Марата.

— Она ударила его! Возмутительно! — вдруг у декана голос прорезается.

— Самооборона, — хмыкает Марат. Господи, наконец-то! Заговорил!

— Да, — киваю, поддакивая. — Он ко мне приставал. Все видели! И по попе меня ударил.

Больно причём. Не просто шлёпнул. У меня кожа нежная, каждый удар запоминает. И вот тот просто так бесследно не остался.

— Синяк оставил, — губы поджимаю.

И опять взгляд Марата на себе ловлю. Уже не такой холодный, равнодушный. А скорее… Злой. Глаза расширены, зрачки, наоборот, маленькие настолько, что с трудом удается рассмотреть их на такой дистанции.

— Самооборона! — восклицает ректор. — Вы решили подставить студентку? Ваш племянник косячит, а бедная девочка расхлёбывает! Подло, Геннадий Анатольевич. Мы это так не оставим. Вам грозит минимум увольнение!

Ого, серьёзно так всё…

— Если, конечно, Марат Рустамович вас не простит…

— Прошу!..

Все взгляды направлены на одного мужчину. Он встаёт со своего кресла, идёт в нашу сторону.

— Разберитесь, — кивает сердито. Подходит ко мне, кидает грозный взгляд на декана. Покрываюсь вся мурашками от страха. А через секунду, когда Марат хватает меня за ладонь — мириады мурашек появляются от его тепла.

Мы выходим из кабинета, и он тянет меня за собой. Молчит. А это ещё хуже того, если бы он говорил.

— Марат? — зову его. Ноль внимания. Отпускает мою руку и быстро сбегает по лестнице вниз. Злится, рассержен. Понимаю…

Мы спускаемся вниз, выходим из здания университета. И судя по всему, следуем на парковку.

Вижу его машину. Мы не доходим до неё каких-то пару метров, и я останавливаюсь.

— Даже не скажешь ничего?

Марат оборачивается, прекращая свой путь. Делает несколько стремительных шагов ко мне, нависая надо мной грозной тучей.

— А что тебе сказать? — в глазах проносится злой огонёк.

— Ну-у, — тяну. — Что ты был прав. И зря я пошла в тот клуб.

Вижу, как его челюсти сжимаются. И скрип зубов по слуху бьёт.

— Неважно это. Ты ещё молодая, я понимаю. Отношений у тебя не было, хочется свободы. И тебя явно не посадить на цепь, чтобы ты во всём слушалась. Я этого и не хочу, Варь. Но… Ты мне почему ничего не сказала, что это дерьмо до тебя домогалось? Снова? Почему не сказала, что он там будет?

— Я думала, это неважно, — лепечу. Так он из-за этого злится?

— Важно! — выкрикивает мне в лицо. — Потому что теперь на твоей заднице, которая моя — красуется синяк! Да я его убить хочу!

Я прикладываю палец к его губам.

Ну, к чёрту, и слышать не хочу!

— Не злись, — встаю на носочки, обвиваю его шею. — Всё нормально. Уверена, декана и Кирилла теперь накажут.

— О-о-о, — всё ещё вспыхивает. — Ещё как! Чего стоит теперь твой зад!

— Ну, хватит, — прошу его.

— Ладно-ладно, я успокаиваюсь, — пыхтит. — Но кое-что меня всё же забавляет.

Марат усмехается и снова становится тем человеком, в которого я влюбилась.

— Почему позвонили мне?

— Ну-у-у…

Что сказать?!

— По правде говоря… — выдыхаю. — Я записала тебя в телефоне «Папочка». Вот декан и решил…

Я сглатываю.

— Эротично, — глухо отвечает. — Мне нравится. Особенно твоим голоском, м-м…

Он мычит от удовольствия, а я снова краснею от смущения. Подаюсь вперёд, целую его в губы, чтобы с его стороны не посыпались издёвки. Знаю я его. Отец-одиночка-извращенец. Курсовую, кстати, я сдала. Жду ответа от своего куратора.

— Тихо-тихо, — просит меня, отрываясь. — Я займусь тобой чуть позже. Но я уверен, сейчас на нас смотрит Снежка из машины, — обнимая меня за талию, произносит.