Давид против Голиафа

Империя – если следовать строго духу и букве этого понятия – не укоренена в божественной воле, в санкции неба, как классические монархии древности или христианские королевства феодальной Европы. Это нечто, связанное с землей, с хтоническими силами, с темным титанизмом бунта. Ибо аспект бунта, титанический и героический, обязательно должен присутствовать в подлинной империи. Ее легитимность не обеспечивается конвенциональными категориями Блага; империя всегда в своем генезисе волюнтаристична, всегда по ту сторону добра и зла.

(Кстати, первичное значение латинского слова impero – «поднимать целину, вспахивать», поскольку peros означает «лемех». Поэтому именно творцам бисмарковской империи адресовался возглас Ницше, глубоко эрудированного в классической филологии: «Будьте верными земле, братья мои!»)

Обращение к империи в условиях политкорректной современности имеет даже в лучшем случае некоторый привкус и запах серы; поэтому такое обращение следует рассматривать как крайний ход, на который толкает политическое отчаяние. Нечто вроде знаменитой молитвы дьяволу из стихотворения Федора Сологуба: «И я воззвал: / Отец мой дьявол / Спаси, помилуй / Я тону!»

«Правые» интеллектуалы мечтают заклясть судьбу и победить силы распада, взывая к надзаконной империи национал-державного типа; «левые» интеллектуалы в то же самое время предупреждают об угрозе надвигающегося на мир глобального беззакония, оформленного в виде всемирной империи. Негри пишет о новой легитимности, берущей свои истоки в необходимости «вечной войны во имя вечного мира». (Чуть-чуть напоминает советскую «борьбу за мир», не правда ли?)

Перед глобальным беззаконием, которое в правовом смысле представляет собой зеркальную противоположность «Левиафану» Гоббса, рушатся хилые штакетники правовых и псевдоправовых государств, рушится сам общественный договор. Гоббс утверждал, что люди друг другу волки, непрерывно дерутся между собой за кусок, за скудное выживание в полуголодной пустыне. И вот-де приходит государь, который устанавливает порядок, прекращает свару и строит всех в очередь за куском…

Глобальная империя, по Негри, – это, наоборот, верховная власть, которая организует войну всех со всеми и сама воюет против всех, будучи окончательным арбитром. Полная дегуманизация верховного авторитета! По сравнению с гоббсовским «человек человеку волк» такое положение дел стоит гораздо выше в иерархии беспредельного хищничества: власть всем волкам волк.

Впрочем, с наследственной памятью коллективизации, ГУЛАГа, внешних и внутренних войн для россиян этот тезис вполне органичен.

Однако греза монаха Филофея о Третьем Риме – «вдруг» подхваченная отдельными медиакратами уже в ельцинскую эпоху, а сейчас просто поставленная в повестку дня – заставляет нас еще раз попытаться понять и сущность империи, и ее внутреннюю феноменологию. Что является подлинной империей, а что симулякром? Откуда вообще взялось на земле такое «обустройство» человеческого фактора, как империя?

В качестве преамбулы необходимо отметить, что исчисление Филофея представляется нам спорным даже на момент его жизни, не говоря уже о том, что история решительно опровергла его утверждение, что «четвертому Риму не бывать»!

Филофей, конечно, считал «первым» Рим апостола Петра, христианскую де-факто империю. Но куда деть империю Августа, Нерона, Траяна? Бесспорно, именно она является первой, потому что факт империи внешен по отношению к явлению христианства (не говоря уже о том, что враждебен Христу!)

Далее Филофей почему-то не посчитал Священную Римскую Империю германской нации. Она-то уж точно и наследовала «первому», т. е. западному Риму и была при этом христианской. Филофей о ней якобы забыл (а может, не подозревал о ее существовании?)

Но хватит о Филофее. Вопрос серьезный: сколько было империй, и с чего они начались. Для нас бесспорно, что империя знаменует окончательное утверждение исторического времени, когда осевые ритмы (т. е. судороги, пробегающие одновременно по всем цивилизациям планеты, даже не сообщающимся между собой) выходят наружу и становятся проявленным отрефлектированным фактом, предъявленным всему человечеству. До этого существовали великие государства архаической древности, но сколько бы они ни подминали под себя племен и правителей, они не становились империями, потому что образовывали метафизическую пирамиду, основание которой было на земле, а вершина упиралась в небо. Правители этих архаичных империй были членами небесного ареопага, своего рода аватарами Рока на земле. А империя вершиной упирается в титана, героя, человекобога. Империя есть титанический вызов, брошенный землей людей небу олимпийцев. И даже когда она существует церковно-клерикальным образом от имени Неба – это «Небо, сведенное на землю».