Давние чувства (ЛП)

— Да, папочка, — послушно прошептала она, хотя оба знали, что она нарушит свою клятву, как только выйдет из дома.

За пирогом и кофе Роберт рассказал ей о нескольких проектах, над которыми работал. Он уже редко занимался архитектурным дизайном, за исключением, когда необходимо было присоединить еще одну комнату или сделать реконструкцию. В настоящее время он предпочитал работать руками, проектируя и строя мебель, беседки и шкафы.

Роберт сделал глоток кофе.

— А что насчет тебя, дорогая? Тебе все еще нравится жизнь, путешествуя по всему миру?

— Конечно. — Она посмотрела на него озадаченным взглядом. — А, почему ты спрашиваешь?

— Потому что что-то тебя беспокоит уже какое-то время, Лори. — Он был единственным человеком во всем мире, который мог называть ее так. — Иногда ты выглядишь грустной. Может даже немного подавленной. И это, моя девочка, совсем на тебя не похоже. Так расскажи своему отцу, в чем дело?

Лорен замешкалась, испытывая настоящее искушение, поплакаться на широком плече отца, зная, что он утешит ее и все будет хорошо. Но она была уже взрослой и слишком гордой, чтобы плакаться папочке, когда ей необходимо было самой со всем разобраться. Прошло уже много времени с тех пор, как она делала нечто подобное, став совершенно независимой с того времени, когда начала сама ходить.

— Ничего особенного, папочка, — пробурчала она. — Я все еще злюсь на своего босса за то, что он не разрешил мне поехать в Бразилию. И мне все равно, какие бы оправдания он не говорил. Я все еще настаиваю, что он нарочно меня туда не отправил.

Роберт загоготал.

— Ты обижаешься, не так ли, дорогая? Ну, на мой взгляд, твой босс очень мудрый и очень храбрый мужчина. На самом деле, в следующий раз, когда я буду в Нью-Йорке, я готов угостить его выпивкой в знак благодарности. И если бы он разрешил поехать тебе в Бразилию, зная о рисках, я бы настоял, чтобы его уволили или дали бы медицинское заключение на предмет его психической адекватности.

— Папа, ты несерьезно, же? — спросила Лорен, пытаясь скрыть панику, которую вызвали его слова. — Ты же не собираешься пригласить Бена выпить, правда?

Он подмигнул.

— А что? Что такого, Лори? Боишься, что твой босс расскажет мне байки о твоих приключениях? Поверь мне, дорогая, ничто меня не сможет шокировать, чтобы он не сказал.

«Да? — и этим вопросом она скорее спрашивала себя. — А как насчет того, что у нас с боссом был дикий роман пять лет назад прямо здесь, в этом самом коттедже. На самом деле, прямо на этом месте, где ты ешь пирог и пьешь кофе, которое было одним из многих мест, где мы… эм…»

Но, конечно, она ничего не сказала о своем злополучном романе с Беном, держа его в тайне в течение очень долгого времени. Она быстро сменила тему, спросив отца о его любимой футбольной команде, зная, что он с радостью начнет говорить на эту тему, причем бесконечно долго.

Однако, когда Роберт через некоторое время вернулся домой в Кармель, Лорен ничего не могла с собой поделать, как только смахивать непослушные слезы с щек. За все эти годы она очень хорошо научилась блокировать воспоминания и боль, которая всегда сопровождала эти воспоминания, но были такие дни, например, как сегодня, когда она не могла о нем не думать и не вспоминать.

Куда бы она не пошла — в салон, по окрестностям, по берегу и пляжу, все было связано с Беном. Она даже подумывала заменить всю мебель в доме — кровать, два дивана, стулья, даже кухонный стол, потому что на всех этих предметах мебели они занимались любовью, как и на многих других. Но если бы она сделала нечто подобное, несомненно, ее родители бы вопросительно подняли брови, что-то заподозрив, поэтому она ничего не изменила.

Она просмотрела серию фотографий, которые она сделала во время своего последнего визита в Сан-Франциско, думая, что вероятно ее мама захочет выставить их у себя в галереи. Налила себе бокал вина и села смотреть на закат на террасе, невольно вспоминая каждый раз, как она сидела здесь с Беном. Ужин, который она купила в Монтерее сегодня, был тамале, и хотя она обычно смаковала каждый кусочек, сегодня все на вкус ей казалось, как опилки.

Она долго смотрела на бутылку текилы, но в итоге убрала ее, понимая, что никакое количество алкоголя не вылечит ее разбитое сердце сегодняшним вечером. Вместо этого она сделала себе гигантскую кружку горячего шоколада, завернулась в свой старенький потрепанный фланелевый халат и побрела обратно босиком на террасу, чтобы понаблюдать за появляющимися звездами, изо всех сил стараясь не вспоминать, как Бен терпеливо показывал ей все созвездия.

Ей потребовалось много времени, чтобы заснуть в эту ночь, и когда она, наконец, провалилась в сон, судорожно ворочаясь, то видела сны о Бене.

Он лежал на спине и стонал, его глаза были закрыты, пока она целовала, прокладывая путь вниз по груди, ее язык кружил над каждым его соском.

— Тебе нравится так, Голубые Глаза? — прошептала она. Ее рука скользнула по его твердому прессу, ухватив эрекцию. — Да, можно и так сказать.