Давние чувства (ЛП)

Она была уже фактически в десяти милях от города, как вдруг остановилась на обочине. Хотя ей было чрезвычайно заманчиво отыскать этого лживого ублюдка и высказать все что она о нем думает, не говоря уже о кулаках, но внезапно ее гордость решила поднять свою уродливую голову. Неужели она так хочет гнаться за мужчиной, который явно ее не хотел, который даже не позаботился оставить хоть какую-то гребанную записку? Где ее чувство собственного достоинства, ради всего святого, что она стала преследовать мужчину, который бросил ее даже не оглянувшись?

— Пошел нах*й, — выругалась она. — Если он не ценит меня, и не оценил наши отношения, тогда мать твою, Бена, бл*дь, Рафферти пошел ты к черту. У меня есть дела поважнее, чем париться по поводу такого неудачника, как ты, хотя бы минуту.

Она развернулась и направилась обратно в город, где оказалась почти через час, купив еще одну чашку кофе, которая еще больше усилила ее и без того повышенную гиперактивность, поэтому она накупила полдюжины различных предметов в магазине, которые были ей совсем не нужны, заскочила поздороваться с давними друзьями родителей, которые владели местной художественной галереей.

Когда она вернулась в коттедж, занялась уборкой — постелила новое постельное белье, загрузила стиральную машину, стала отдраивать ванную буквально сверху донизу, и решила убраться и навести хотя бы какой-то порядок в своей спальне-лофте.

На ужин она сделала одно из своих любимых творений comfort food — макароны с сыром и нарезанными хот-догами, съела столько, что не могла уже смотреть на еду. Вечером она повела собак на прогулку, стараясь не вспоминать Бена, как он буквально вчера неспешно шел с ней рядом.

Вернувшись в коттедж, она залезла голая в джакузи, когда была одна всегда так и делала, но последнее время с великолепным, с трехдневной щетиной, мускулистым мужчиной. Бен был единственным, кого она пригласила остаться здесь, у себя в доме, она заставляла себя не вспоминать, сколько раз за последние десять дней они целовались, обнимались и занимались сексом прямо здесь, в гидромассажной ванне.

Потом Лорен долго сидела на террасе, завернутая в поношенный фланелевый халат, весь в дырках и пятнах, но который она очень любила и всегда хранила здесь, в коттедже. Она выпила пива, быстро переключившись на текилу, затем разыскала бутылку односолодового виски. И ее обычно чугунный желудок взбунтовался от такой смеси, и она раздраженно поставила рюмку.

Первая слеза заскользила по щеке и упала на колени, она даже еще не поняла, что плачет. А потом полились другие слезы, много и рыдания начали сотрясать ее миловидное изящное тело. И очередной всхлип застрял у нее в горле, она открыла глаза, когда ей в щеку стал тыкаться холодный мокрый нос. Грейси, единственная сучка, вскочила на диван, заскулив от рыданий своей хозяйки. Лорен прижалась к собаке, уткнувшись носом в ее мягкую шерсть, постепенно успокаиваясь с теплой пушистой Грейси.

И хотя она обычно запрещала собакам заходить к себе в спальню, тем более залезать на свою кровать, в эту ночь она разрешила всем троим прижаться к ней, не желая оставаться одной, боясь, что она не перестанет плакать никогда.

***

Через несколько дней после отъезда Бена, ее родители вернулись домой, Лорен предстала перед ними такой же своенравной, как и всегда. Роберт и Натали ни на минуту не заподозрили, что за время отсутствия их дочь впервые в своей юной жизни сильно влюбилась, и ее сердце было разбито. Для них она была такой же беззаботной, откровенной Лорен, какой была всегда, которая расспрашивала их о поездке, рассказывала о галереи и обсуждала расписание занятий на предстоящий осенний семестр.

Джулия приехала в середине августа, и она тоже ничего не заметила, что что-то произошло с ее близнецом. Девушки совершили поездку на север в Пало-Альто, чтобы пообщаться со своей лучшей подругой Анджелой на несколько дней, как и в старые времена, когда они учились в средней школе.

И к тому времени, когда начался сентябрь, а с ним пришла необходимость упаковать вещи и вернуться в Лос-Анджелес, Лорен сумела себя убедить, что с ней все в порядке, и она не будет страдать по этому ублюдку Бену Рафферти. Она решила, что эти десять дней, которые они провели вместе, были не чем иным, как веселым, легкомысленным летним флиртом, а сейчас она была готова двинуться дальше. Может, наконец, она согласится пойти на свидание с горячим, татуированным гитаристом, который жил через дорогу от ее квартиры, которую она арендовала с подругами, и которого так усиленно избегала, потому что одна из соседок окрестила его человеком года. Или, может она продолжит обсуждать с этим милым продавцов из R.E.I., попивая кофе, скалолазание.

И чтобы она не предполагала сделать — встречаться, флиртовать или даже трахаться в будущем — существовало две вещи, в которых Лорен была абсолютно уверена. Одна заключалась в том, что она больше никогда не поставит себя в положение, когда кто-то разобьет ей сердце, как это сделал Бен летом. Вторая, она больше никогда не будет плакать из-за мужчины.

Глава 5.