Долгое время у меня и в мыслях не было, что письмо может вообще не прийти. В том, что оно придет, я была так же уверена, как в том, что утром взойдет солнце. Не сегодня-завтра моя надежда сбудется, просто нужно подождать еще денек. И вот у столба с почтовым ящиком уже зацвели золотые шары, а потом дети снова пошли в школу, и я, отправляясь встречать почту, стала надевать теплый свитер. Однажды, возвращаясь со счетом за электричество – единственный конверт, который пришел в тот день, – я посмотрела на ярмарочное поле за дорогой, на белый пух ваточника, на побуревшие шишки ворсянки – совсем осенняя картина, – и вдруг меня как молнией ударило:
Но в один прекрасный день до меня внезапно дошло: это же сколько женщин, везде и всюду, вот так вот гробят свою жизнь! Ждут и ждут у почтовых ящиков какого-то заветного письма. И я представила себе, что продолжаю выходить за почтой – день за днем, год за годом, а в волосах уже пробивается седина, и я подумала: ну нет, не из такого я теста сделана, с меня довольно. Я перестала выходить встречать почту. Если поделить женщин на тех, кто всю жизнь покорно ждет, и на тех, кто не ждет, а действует, то я знаю, с кем мне по пути. Даже если эти вторые что-то упускают и чего-то им изведать не судьба, все равно – по мне, пусть лучше так.
Я очень удивилась, когда однажды вечером в доме Пиблсов раздался звонок и наш почтальон попросил меня к телефону. Он сказал, что соскучился, давно меня не видел. Спросил, не хочу ли я съездить с ним в Годрич, там идет какой-то знаменитый фильм, теперь уж не помню какой. Ну, я согласилась, и потом мы два года встречались, и он сделал мне предложение. Мы обручились, и еще год я приводила свои дела в порядок, но в конце концов мы поженились. Он любит рассказывать детям, как я будто бы бегала за ним – каждый день караулила его возле почтового ящика, а я на это только смеюсь и не перечу: пускай люди думают, как им нравится, пускай живут и радуются!
Хождение по водам
В этой части города по-прежнему жило много стариков, хотя некоторые и переехали в новые высотки за парком. Мистер Лоухид каждый день встречал тут приятелей или, лучше сказать, знакомых, то на автобусной остановке, то на набережной у моря. Они снимали квартиры или комнаты, и мистер Лоухид иногда заходил к ним поиграть в карты. Он числился в клубе игроков в боулинг на траве, а также еще в одном: его участники снимали любительские фильмы о летних путешествиях, а зимой собирались в кинозале в центре города и показывали их друг другу. Мистер Лоухид вступил в эти сообщества вовсе не потому, что так уж жаждал общения. Это была, скорее, мера предосторожности: он понимал, что если будет потворствовать своим естественным наклонностям, то скоро превратится в отшельника. За те долгие годы, что он владел аптекой, мистер Лоухид научился поддерживать разговоры с самыми разными людьми: болтаешь, делая вид, что беседа тебя увлекает, а сам думаешь о своем. Так же он общался и с женой. Всегда старался давать людям то, что они хотят, при этом оставаясь в душе одиноким и сохраняя покой. И никто, кроме, пожалуй, жены, даже не подозревал ни о чем подобном. Но теперь, когда он никому ничего не был должен, мистер Лоухид решил, что лучше иногда самому вступать в контакт с людьми. А если выбирать собеседника по душе, кто бы им стал? Только Юджин. Больше никто не подходит. Будь его воля, он бы замучил Юджина разговорами.
На прогулке по набережной мистер Лоухид и услышал про обещание Юджина.
– Говорит, что сможет пройти по воде.
Мистер Лоухид был уверен: ничего такого Юджин сказать не мог.
– Говорит, надо просто представить, что из тела улетучилась вся тяжесть. Как только представишь, все станет возможно. Его слова.
Это были мистер Клиффорд и мистер Мори. Они сидели на скамеечке, переводя дыхание после прогулки.
– Говорит, дух побеждает плоть.
Они подвинулись, приглашая мистер Лоухида присесть, но тот остался стоять. Он был высокий, худой и, когда выдерживал темп, мог долго идти не задыхаясь.
– Юджин много чего говорит в таком роде, – объяснил он старикам, – но это только абстрактные рассуждения.
Он решил не обращать внимания на тон, с которым они передавали слова Юджина, хотя чувствовал, что их ирония отчасти оправданна.
– Юджин очень толковый парень. Он вовсе не чокнутый.
– Ну, мы посмотрим, что у него получится, тогда и решим.
– Либо он чокнутый, либо я. Либо он сам Иисус Христос.