Давно не пахло земляникой

Но Инна не заметила ехидного Волькиного тона. Или не захотела заметить.

— Будешь, — сказала Инна. — Если ты крыса — будешь. Если ты, как Василий Семенович, — много будешь.

— Прошу не полоскать нетрезвое имя моего бывшего мужа! Оно и так… — Анастасия Ивановна мотнула головой, словно отгоняя нехорошие мысли, и постучала себя по лбу пальцами. — Просто ужасно болит голова. Ужасно просто. Наверно, сегодня магнитные бури.

Всю неделю перед отъездом Вольки в далекий Крым, когда уже были куплены билеты и стало ясно, что Волька поедете обязательно, бабуля объясняла внуку, какие бывают нехорошие люди на свете. И особенно в поездах. Как они выглядят, эти нехорошие люди, какие разговоры ведут и как грабят и режут довечивых маленьких детей, путешествующих без сопровождения взрослых. И хотя Волька понимал беспокойство бабули за судьбу внука, но большинство ценных советов и рекомендаций пропустил тогда мимо ушей. Теперь же, наблюдая странное поведение попутчиц, Волька задним числом пришел к выводу, что в словах бабули была ценная информация. Уже одно то, что его постоянно сравнивали с животными, раздражало Вольку и неприятно коробило. Такую чепуху или наподобие обычно городил в состоянии крайнего подпития живущий по соседству с Волькой дядя Прохор. По и то у дяди Прохора получалось складнее и интересней. Поразмыслив таким образом, Волька решил не расслабляться. Мало ли что можно ждать от этих психов.

— Сегодня пятое, — между тем заметила Инна, — а не седьмое. Значит, не магнитные бури.

— Да? — Анастасия Ивановна как-то подозрительно посмотрела на Вольку. Волька поежился.

— Он мог бы позвонить в конце концов, — невпопад заметила Инна и скорбно поглядела на Вольку.

«Вишу я над пропастью и ни о чем не жалею. А веревка сейчас треснет пополам», — вспомнил Волька строчку из прочитанных когда-то записок уцелевшего путешественника. И облизнул пересохшие губы.

— И туфли жмут… — пошевелила ногами Анастасия Ивановна. — И вообще… Какой скудный выбор в ресторане. Нет чтобы устриц с белым вином предложить.

— Вот еще! — поморщилась Инна. — Устрицы! Ты ее ножом, а она пищит жалобно. Бр-р!

При слове «нож» Волька снова насторожился. Самое правильное было бы встать и под благовидным предлогом покинуть купе. Навсегда.

— Инна, закрой дверь. Сквозит невыносимо, — попросила Анастасия Ивановна, словно читала Волькины мысли.

Инна встала и закрыла.

«Они, наверное, меня за беззащитного принимают. За доверчивого идиота. За человека, над которым можно издеваться. За хлюпика. Уши мои не нравятся. Мало ли что мне у вас тоже не нравится! Зачем же сразу за нож хвататься?!» — разозлился Волька и после некоторой паузы сипло произнес:

— Я этот… каратист!

Но вопреки ожиданиям попутчицы не отреагировали на Волькино заявление должным образом. Как будто пропустили его мимо ушей. Анастасия Ивановна скользнула по Вольке взглядом и заметила:

— Нет, все-таки сегодня, наверное, бури.

— Он мог бы проводить, — вздохнула печально Инна.

«Они не врубились», — догадался Волька и уже громче повторил:

— Каратист. Опасный.

Анастасия Ивановна повернулась всем своим улыбчивым лицом к Вольке и зачем-то поправила прическу.

— Что? — переспросила она.

— Мальчик — каратист, — ответила за Вольку Инна.

— Да! — почувствовав в голосе Инны издевательские нотки, треснул кулаком по столу Волька. — Мы вообще кирпичи ломаем!

Стаканы подпрыгнули, расплескивая чай. Анастасия Ивановна отшатнулась.

— Пяткой в ухо — и копыта кверху! — добавил Волька и вновь треснул кулаком по столу. Надо было, конечно, врезать ногой, — это гораздо сильнее впечатляет, — но он не сообразил вовремя.

— Вы лошадей бьете? — задала дурацкий вопрос Анастасия Ивановна. По ее лицу нельзя было понять, или она действительно испугалась или подначивает Вольку.

— Копыта кверху — это значит «отдать концы», «сыграть в ящик», «дать дуба», — перевела Инна как специалист по бандитскому жаргону. И тоже нельзя было понять, серьезно она принимает Волькино заявление или ехидничает.

— Издеваетесь?! — шмыгнул носом Волька. — Ну-ну! Доиздеваетесь, только поздно будет!

В купе стало тихо. Лишь колеса гремели на рельсовых стыках. Полоскалась на ветру занавеска. В распахнутое окно влетал теплый ветер, отчего на Волькиной макушке шевелились выгоревшие волосы.

Анастасия Ивановна и Инна с любопытством разглядывали Вольку. И опять же трудно было понять, с любопытством или с издевкой.

— Молчите? — спросил Волька. — Ну-ну! Домолчитесь, только поздно будет.

Тут Волька задумался, что бы еще такое сказать значительное, но так как в голову ничего не приходило, он еще раз на всякий случай треснул кулаком по столу.

— Что здесь происходит? — повернувшись к Инне, спросила Анастасия Ивановна. — Это… Это что такое?! — возмутилась Анастасия Ивановна, указывая на Вольку.

Инна забралась с ногами на сиденье и не ответила. Анастасия Ивановна растерянно огляделась. Как опоздавший в театре, и слабым голосом позвала:

— Проводник…