Давно закончилась осада…

Коля вдруг ясно ощутил ее тревогу. И хотел сперва соврать: да, уцелел. Или можно было сказать: «Не знаю, не дочитал». Он ведь и правда читал роман лишь урывками. Трудно все же одолеть такой пухлый том по-французски. Татьяна Фаддеевна выписала эту книгу через симферопольский магазин, у которого были связи с Францией, и сказала, что русского перевода еще, видимо, нет. То, что Коля не прочитал, она пересказывала ему по вечерам, полагая, что столь увлекательная и нравоучительная книга будет весьма полезна для мальчика. И могло случиться, что Коля и вправду не знал бы еще судьбы Гавроша. Но сейчас врать было невозможно. После того, как только что побывал в святом месте…

— Нет, он погиб…

Коля заметил, как Саша украдкой сцепила пальцы замочком: от дурной приметы.

— Тогда не надо.

— Что не надо? — неловко сказал он.

— Чтобы ты был похож…

У Коли почему-то — мурашки по спине. Он бодро тряхнул головой:

— Ну, а теперь куда?

Обогнули храм по теневой стороне. Открылось еще одно здание. Красивое такое, с наружной лестницей, сводчатыми окнами, с крестом над крышей.

— А там что? Церковь?

— Нет, там настоятель монастыря живет и монахи. А церковь вон… — Саша вытянула руку к невысокому зеленому куполу с золоченым крестом. — Это храм Семи Священномучеников, его тоже недавно построили…

— Ты в нем была?

Саша виновато вздохнула;

— Ни разу. Один раз подошла, но он оказался закрыт до вечерней службы, а ждать не было времени… Коля…

— Что?

— Я… Тут еще одна церковь есть. В нее я всегда захожу. Она… будто моя… Хочешь, зайдем?

Он удивился ее голосу — и смущенному, и с непонятной тайной. Торопливо кивнул. И опять она взяла его запястье тонкими теплыми пальцами.

Снова пошли мимо недостроенного храма. Теперь уже не было видно ни французов, ни сторожа. Полная пустота и солнечная тишина, которой не мешали ни шорох моря, ни трескотня кузнечиков. Мимо штабелей из брусьев инкерманского камня, мимо груд из бревен и досок, а потом через гущу жесткой и высокой сурепки вышли на берег Карантинной бухты. Шхуна, что недавно верповалась с моря, уже стояла теперь у ближнего причала. А за бухтой увидел Коля холм, белые заборы и крыши Артиллерийской слободки. Совсем недалеко. Казалось, будь тут мост, добежать можно в несколько минут. Свой дом Коля не разглядел за соседними крышами, но Сашин и Маркелыча — вот они… Саша, однако, тянула его вдоль берега, направо.

Здесь в зарослях дрока стояли развалины. Можно было угадать, что это церковь, только снесенная снарядами наполовину. Остался нижний этаж, его верхние кромки поросли полынью.

— Это церковь Святой Ольги, — шепотом сказала Саша. — Ее освятили за год до войны. Потом пришли французы, засели в ней и стали обстреливать нашу сторону из ружей. У них ружья шибко далеко бьющие…

— Штуцера…

— Ну да… Тогда наши с Шестого бастиона да с редута «Ростислава» по ним из орудий…

— По церкви-то…

— Когда война, разве глядят, где церковь, где что… Всю как есть поразбивали, теперь уж, наверно, заново не построят…

— Это и есть твоя церковь? — тем же, что у Саши, шепотом спросил Коля.

— Да… Пойдем в нее?

— Пойдем…

Вход сплошь зарос цветущим дроком. Саша и Коля пролезли вдоль стены, между каменным косяком и колючими мелколиственными плетями (они цеплялись за воротник). Из дверного проема дохнуло каменной прохладой и влагой. Внутри было полутемно, хотя сквозь заросшие окна и пробоины пробивались тонкие лучи.

Потолок первого этажа сохранился, только змеились по нему густо-черные трещины. Стены казались закопченными. У них всюду были навалены земля и камни. Местами — до половины высоты.

Коля постоял — глаза привыкали к сумраку. Саша ждала рядом. Потом тепло шепнула ему в ухо:

— Нам надо туда, — и потянула за руку.

По земляной груде с битыми кирпичами они поднялись к неглубокой полукруглой нише. Она была похожа на заделанное окно. Из окошек напротив падал сквозь листву зеленоватый свет. Он мягко вымывал из сумрака роспись на побитой штукатурке. Видна была голова Богородицы в темном платке, очерченном тонким нимбом. Большие глаза ее были печальными и тревожными. А еще различим был Младенец. Он прижался к плечу Матери, поднял голову и смотрел ей в лицо. Выражение глаз было таким же, как у Богородицы. Так по крайней мере виделось Коле в этом зеленоватом таинственном полусвете. Маленькая ладонь мальчика лежала у мамы на плече. На нее падал тонкий луч, и она светилась, словно крыло светлой бабочки…

— Это я нашла в прошлом году еще, тихонько сказала Саша. — И расчистила…

— И с той поры приходишь сюда? — понятливо шепнул Коля.

— Да… В уцелевшие-то церкви много людей ходят, а сюда никто… Мне кажется, им тут грустно совсем без людей… — Она вытянула руку, пальцами осторожно провела по верхнему краю росписи, над чуть заметными нимбами Иисуса и Марии. — Вот я и прихожу. И свечку им ставлю…

В самом деле на нижнем уступе ниши лежал крошечный восковой огарок.

— Если хочешь, тоже поставь… — чуть слышно предложила Саша.

— У меня же нету…

— Я взяла…