Давно закончилась осада...

— Это решение не делает чести его высокопревосходительству. Уверен, что маршал не захочет жертвовать своей репутацией честного и храброго полководца и не станет выполнять обещание, данное, видимо, в минуту понятного раздражения. Что изменит в ходе войны гибель нескольких безоружных людей?.. Лейтенант Жильцов, проводите барона к шлюпке…

…А поздно вечером взлетела на воздух горжа и без того разрушенной береговой батареи Святого Гавриила…

7

Пленные не понимали, что случилось. Да и караульные солдаты не понимали. И мальчик… До сих пор к пленным относились вполне по-человечески, даже по приятельски, но вдруг прискакал лейтенант Бордо со странным приказом. Защитников башни — офицеров, матросов и солдат — заперли вместе в глухой комнате, которая раньше служила камерой гарнизонной гауптвахты. Затем выделили из караульной роты двенадцать конвойных и через весь город (который все еще дымился и местами горел) повели узников к бастиону "Каменный лев", что стоял у Главной бухты, ввиду укрепившегося на Правом берегу противника.

Конечно же, мальчик увязался следом. Он шел рядом с Витькой. Конвойные пару раз шуганули его, а потом перестали обращать внимание.

Витька не был сильно встревожен. Скорее наоборот, надеялся на хорошее:

— Наверно, будет обмен. Ваших привезут с того берега, а нас отправят к своим.

— Значит, скоро расстанемся, — печально сказал мальчик.

— Что поделаешь… Ты мне письмо напиши, когда война кончится. Хорошо? Я оставлю адрес…

— Ладно.

А на бастионе, на площадке, где выстроили пленных, лейтенант Бордо громко прочитал бумагу. О том, что завтра утром пленные будут расстреляны на виду у противника, поскольку он, противник нарушает международные нормы ведения войны. Таков приказ маршала.

Мальчик, обмякнув от навалившегося страха, смотрел на Витьку. Тот не заплакал, не дрогнул, только беспомощно округлил глаза и рот. Пленные молчали. Потом усатый унтер с плохо заросшим шрамом на лбу угрюмо выговорил:

— Ну и сука ваш маршал…

— Что есть это непонятное мне слово? — подозрительно сказал Бордо.

— То и есть, — отозвался старший из пленных, капитан-лейтенант Палей. — И ты тоже…

На приговоренных надвинулась хмурая шеренга со скрещенными ружьями, оттеснила пленников к двери каземата. Мальчика оттолкнули.

Караул был составлен наполовину из прежних солдат, а наполовину из стрелков морского десанта. Всего около тридцати человек. Те, кто были не на постах, расположились в капонирах левого фаса бастиона. А пленных заперли в нижнем этаже круглой невысокой башни, сложенной из брусьев известняка. На тяжелую полукруглую дверь навесили кованый замок размером с солдатскую фляжку. Массивный ключ командир караула — незнакомый мальчику лейтенант с черной круглой бородкой — опустил в карман шинели…

Все это случилось в середине дня. И до вечера мальчик томился тоскливым ожиданием. Не просто томился. Обдумывал. Высматривал. Решал… Прежде всего среди железного хлама в разоренной кладовой нужно было найти подходящую железяку — похожую на ключ. Чтобы карман лейтенантской шинели, висевшей у входа в капонир, отвисал по-прежнему. Мальчик нашел. Это была петля оружейного ящика — с кольцом, похожим на голову ключа.

Лейтенант и два сержанта сидели за бутылкой вина. Край орудийного лафета был застелен полотенцем, на нем — каравай и красные, как кровь, помидоры. Вино в бутылке было просвечено косым лучом из амбразуры. Тоже словно кровь.

Мальчик постоял рядом с шинелью. Будто случайно тронул ее плечом и рукою. Потом шагнул в середину капонира. Только сейчас на него посмотрели.

— Тебе чего, барабанщик, — добродушно сказал лейтенант.

— Дружок у него в башне, мичманёнок ихний, вот он и мается, — объяснил знакомый сержант Кокнар (мальчик его не любил).

— Никакой он не дружок! Мы с ним рассорились! Он сказал про мою медаль, вот про эту, что она простая медяшка! И что наш император перед их императором… будто мышь перед тигром! — Это мальчик придумал в секунду. В опасности иногда вспыхивает мгновенное вдохновение.

— Ну а чего тогда здесь болтаешься? — это опять офицер.

— Я… не ел с утра. Господин лейтенант, можно мне попросить немного хлеба?

Ему дали краюху и помидор.

— И шел бы ты в свое расположение, — посоветовал офицер. — Нечего тебе глядеть на то, что будет завтра.

— Да, мой лейтенант! С вашего позволения, я сейчас отправлюсь в казармы.

— Заблудится он в развалинах. Или мародеры привяжутся — обеспокоился сержант Кокнар.

— Чего с него брать мародерам, — сказал другой сержант.

— Я не заблужусь. Я запомнил дорогу! — Мальчик отдал честь и по-строевому крутнулся на пятках.

Он на виду у многих ушел с бастиона. Потом скрытно вернулся. Ящеркой скользнул в расщелинах камней, за спинами часовых на внешнем посту. Прячась в бурьяне и наваленных всюду ракушечных глыбах, пробрался к башне. Часовой ходил с другой стороны. Душно пахло чертополоховым соком. Мальчик громко шепнул в черную щель бойницы:

— Вить\'а…

В сумраке забелело круглое лицо.

— Даня…

— Витька… Если я после заката отопру дверь, вы сумеете уйти?

— Подожди…

Витька исчез на несколько минут, и мальчик истомился ожиданием.