Давным-давно

– Да он всю зиму ходит без головного убора, – поддакнул Бакутин.

– А может, еще денег не заработал на шапку, – съехидничал рядом стоящий Ветчинов.

– Да ты сам гастарбайтер! В Москву понаехали всякие! – отшутился Куликов.

Все дружно хохотнули.

– Ну и что тут такого, что гастарбайтер? Я же россиянин, куда хочу туда и еду. Вам просто больше повезло, что все деньги в Москве, – парировал Сергей.

И тут же чей-то голос:

– А вот и Азарнов во всей красе нарисовался!

Все стали оглядываться по сторонам и искать глазами Андрея. Он подошел к сослуживцам с улыбкой, приговаривая: «Привет, и еще раз привет». Стали здороваться, а кто-то стал над ним подшучивать. Андрей на это не обращал внимания. Ребята все были нормальные, понимающие юмор, – а он уже не тот старшина, которым был более двадцати лет тому назад. К этому времени Андрей окончил Военно-медицинскую академию в Ленинграде и медицинский факультет при Академии Генерального штаба в Москве. На его погонах красовались по два просвета и по три звезды полковника медицинской службы. Он побывал за границей, и не где-нибудь, а снова в составе военной миссии в Афганистане. Ради удовлетворения своего корыстного интереса вместе с французскими коллегами он побывал и на горе Ходжа-Раваш, на которой когда-то был оборудован наблюдательный пост дивизионной разведроты и где стоящие рядом ребята не единожды несли на нем боевую службу. Вначале французы ему не верили, но хорошее знание местности и названий кишлаков, которые он еще помнил наизусть, убедили зарубежных коллег в правдивость его слов. Зарубежные коллеги были впечатлены тем, что Андрей воевал в этой стране, и стали относиться к нему с еще большим доверием и уважением. А совсем недавно он вернулся из Чечни, где был с десантниками в командировке.

– Вот это Андрюха, вот это да! – восхищались разведчики. Но когда в разговоре кто-то из парней упрекнул его за то, что Андрей послал сына воевать в Чечню, он ответил:

– На операции мы вместе выходили, и сын воевал под моим контролем. Зато сейчас он у меня настоящий мужчина и служит в полку спецназа ВДВ.

Да, с ним трудно поспорить, не каждый отец поступил бы так. Здесь было над чем подумать…

Несколько позднее к компании присоединился Лисневский, который в Афгане был связистом. В нем чувствовалась властность комсомольского вожака. В советское время, после Афгана, в городе Истре он был комсомольским работником. Потом, после развала Союза, Лисневский возглавил городскую организацию воинов-афганцев, которой руководит и по сей день. Причем руководит умело, она растет каждый день. Затем со стороны метро нарисовались еще три направляющиеся к памятнику знакомые фигуры: Куранова, Сокурова и Боровкова, которые приехали из Санкт-Петербурга. След в след за ними, словно по минному полю в Афганистане, шел Нестерук. Володя, пожалуй, на сегодня самый «продвинутый» из этой компании: он генерал таможенной службы, начальник Ставропольской таможни. Кто-то из ветеранов в шутку сказал:

– Володя, выдели нам в аренду хотя бы метр таможенной границы, чтобы мы, твои друзья, смогли изменить трудную жизненную ситуацию в свою пользу, хорошо пожить и ни от кого не зависеть.

– Ишь ты, губы раскатал. Надо жить по закону! – со смехом ответил Нестерук.

А народа в группе с каждой минутой все прибавлялось. Через какое-то время и рязанские парни подтянулись: всего лишь трое, но вполне уважаемые: Тютвин, Хижняк и Кузнецов. Хотя Рязань и не дальше Воронежа или Санкт-Петербурга, однако ветераны по какой-то причине немного запоздали. Среди рязанцев не было Павлова и Баранова: серьезные дела не дали им возможности встретиться с сослуживцами. Вот от общей группы ветеранов уже стали отделяться небольшие группки по 2–3 человека и больше, которых объединял в основном год призыва. Иногда около одной или другой группы раздавался громкий хохот: кто-то вспомнил и рассказал смешную историю на общую для всех военную тему. Подошли парни из Витебска: Пащенко, Андрейчук, Марченко, Гусько и Перепечин. Александр – один из немногих разведчиков, кто еще продолжал служить в армии. Правда, он был полковником Белорусской армии. Глядя на эту шумную и веселую компанию, мне так и хотелось сказать: «Да, у памятника собралась добрая половина разведывательной роты!» Вот она, восторженная встреча после стольких лет. Глаза парней были полны радости и восторга, а кое-кто, отвернувшись, тайком вытирал вдруг появившуюся слезу.

– А где Климов? – задал кто-то вопрос. По привычке все сразу осмотрелись и в один голос переспросили:

– А действительно, где Климов? Заварил кашу, а самого еще нет!

Лисневский посмотрел на часы и сказал:

– Я только что с ним разговаривал и по времени он должен быть уже здесь.