Давным-давно

А потом был урок самообороны. Они прыгали, бегали, отжимались, подтягивались, лазали по канатам, отрабатывали простейшие приемы. Точнее, кто-то все это делал, но у Джим снова ничего не получалось. А потом весь класс был отпущен отдыхать, а Джим – оставлена на дополнительные часы для индивидуальных занятий с магистром Дииром. У нее был личный урок по самообороне. И она снова прыгала, бегала, отжималась, подтягивалась, и у нее снова ничего не получалось.

«Ну, это ничего. Ради обладания таким совершенным оружием можно все, что угодно стерпеть. Да я теперь самая счастливая из всех счастливых в Академии, нет счастливее на всем белом свете!»

Вписанные чей-то твердой рукой в ее расписание дополнительные часы по самообороне мотивировались «учителем-мучителем» тем, что он (то есть Джим) является самым отстающим, неперспективным, дохлым «задохликом-бестолочью», какого отродясь не видывали стены этой Академии за все время своего существования. А так как отныне это становится его личным делом, он клятвенно заверил, что будет теперь уделять ей каждый день час или два своего личного свободного времени.

9 Никто не говорил, что будет легко! Неожиданное знакомство

«Я самая несчастная из всех несчастных в Академии! Нет, не так! Я самая несчастная на всем белом свете!»

Джим осторожно переступила с ноги на ногу и сделала еще пару шагов по темному коридору. Только бы добраться до комнаты. Устало привалилась спиной к холодной стене. Показалось мало, через силу повернулась и приложила разгоряченный лоб к холодному камню. «Определенно, я так больше не выдержу!» Обреченно посмотрела в глубь темного коридора. «Как же я раньше не замечала, что он такой бесконечный?!» Заставила себя оторваться от надежной стены и сделала еще пару шагов. «А все давно уже спят». Не удержалась, упала. На четвереньках подползла к спасительной стене, попыталась встать. «Да все это бесполезно!» Сползла вниз. «Надо просто немного отдохнуть». Сидя на холодном каменном полу, привалилась к стене и прикрыла глаза.

Магистр Диирде‘Грамм выполнил свое обещание. Джим уже три месяца жила как в кошмарном сне. А последний месяц стал для нее самым настоящим испытанием. Весь преподавательский состав, заметив, что она стала отставать по основным предметам, дружно переговорил с ее мучителем. И вот по расписанию тренировки теперь шли дважды в сутки – рано утром (общая физическая подготовка) и вечером (отработка основных приемов). Да, она стала немного лучше прыгать, бегать, лазать по канату, не как раньше – съезжать на голову преподавателю, лучше отжиматься и подтягиваться, и даже кое-какие приемы стали получаться, но каких трудов это ей стоило – не знал никто. Она не высыпалась, не отдыхала, едва успевала вовремя покушать, забывая иногда искупаться и сменить на себе вещи, и совершенно перестала следить за днями. На занятиях автоматически что-то писала, по вечерам списывала из тетрадей Алисии недостающий материал, а по ночам зубрила прошедшие темы. Порой и засыпала там же – за столом над конспектами. Все чаще закрадывалась мысль: а настолько ли ей хочется обладать таким совершенным оружием и нужно ли это ей вообще?

Она старалась лишний раз не рассказывать друзьям, как ей приходится нелегко. Мысль об их жалости к ней, как к самой слабой из них, была для нее невыносима. Стиснув зубы, радушно кивала на дружественное похлопывание Виттора и бесконечные тычки от Алиара. Иногда на лице все же проскальзывала гримаса боли, но тогда она быстро отводила взгляд в сторону – от проницательных глаз Алисии. Кто-нибудь из ее многочисленных родственников, тонко чувствующих малейшие перепады настроения этой хрупкой девушки, в такие минуты подлетал к ней и озабоченно всматривался в лицо, но потом понимающе переводил взгляд на Джим и спокойно уходил к своему месту. Именно тогда Джим впервые заметила эту их особенность: общаться между собой без слов.

Каждый раз после тренировки она сначала «шла» на осмотр и лечение, а потом направлялась в свою комнату или же на урочное занятие, если на улице все еще светило солнце. В лазарете Джим неизменно встречали и провожали сочувственными взглядами, и это угнетало. Шельга Араи всегда находила время, чтобы перекинуться с ней парой словечек, пошутить о больничной койке с ее именем и пообещать, что скоро станет легче. Вот только это «легче» все никак не наступало. Вечером было немного проще, Джим могла сразу из класса Диирде’Грамма направиться к себе в комнату и лечь спать.