Давным давно была...

Никита сидел, прислонившись к стене, зажимая правой рукой рану. Перед глазами у него все было, как в дымке, голоса слышны, словно в ушах вата.

«Как только люди могут воевать, когда их ранят», – думал он и, хотя был ранен, сумел многое понять из разговора немцев (не зря на «пятерку» знал английский и немецкий языки в школе и ещё занимался дополнительно).

- Пока основные силы в треугольнике: Лида — Барановичи — Волковыск, работают боевой группой «Готтберг» и 10 специальными командами СД, согласно операции «Гамбург», мы проводим вспомогательную операцию южнее Барановичей, – распоряжался главный среди немцев. – Вы, обер-лейтенант, идёте с городским мальчишкой к отряду Кутина. Запомните главное: мальчишку держите около себя, ведь неизвестно, что он выкинет в лесу.

-Не беспокойтесь, господин штурмбанфюрер, держать буду на верёвке.

-Отлично. Мальчишка, скорее всего, знаю я этих русских, поведет вас так, чтобы попытаться удрать. Будьте готовы к засадам. Кравко поведёт третий батальон под командованием Зонмана к отряду «Борец». Да! Старика отправьте в город, а этого мальчишку… - штурмбанфюрер посмотрел на щупленького Никиту. - Не нужен… Он все равно мало что знает… Главное – старик! Нет, не сейчас и не здесь, где-нибудь там, позже.

Наступило утро. Село вымерло, все попрятались. Одна только бабулька Кузьминична шла к колодцу за водой. «А что мне бояться? Убьют? Так я уже пожила на свете, мне теперь помирать не страшно», - говорила она всем.

Никитка шел под конвоем нескольких полицаев, ехавших на санях, шатаясь из стороны в сторону, как пьяный, пытаясь удержаться на ногах и не упасть. Солнце уже встало, светило во всю силу - на небе было ни облачка, снег искрился и слепил глаза. Во рту у Никиты все пересохло, не смотря на мороз.

-Катерина Кузьминична, что же Вы меня с пустым ведром провожаете? – с наигранной веселостью поинтересовался Никитка и тут же получил удар прикладом винтовки в спину, сбивший его с ног.

Кузьминична еле признала в побледневшем и осунувшемся, в избитом, окровавленном мальчишке некогда холеного внука старосты.

-Да куда ж вы его бедного так ведёте-то? Совсем раздетого? - запричитала она.

-Купаться в проруби! - Полицаи заржали, над этой шуткой. - А может, правда, в прорубь макнем? Не... далековато и холодно... Не мешай, бабка! Зачем ему одежда? Стрелять ведём партизанского щенка!

Выехали за околицу.

-Все, хватит. Давайте здесь, у березки.

«Никитка сделал резкий рывок в сторону, прыгнул в овраг, кувырок, уход от выстрелов, пули свистят над головой, ныряет в густой кустарник, и, вот она – свобода!»

Но это только в мечтах. Бежать - нет сил, да и замерз... еще несколько минут и потеряет сознание от холода. Силы есть только на то, чтоб посмотреть полицаям в глаза. Два выстрела…

-Все, готов. Теперь кто хочет, тот пусть и хоронит, – рослый полицай сплюнул в овраг, куда скатилось тело мальчишки. - Под берёзкой ему захотелось…

Дезертир.

Два партизана лежали на еловых ветках под большим коряжистым пнем. Этот пост днем-то и то было трудно отыскать, если, конечно, ты не знал его точное место расположения.

-Черт, - сказал один из них, тот, что по моложе. - Курить охота, а нечего.

-Ничего, потерпи, немного осталось. Через часок смена, в отряде покуришь. -Обнадежил его другой. - Э-э! Слышишь? Кажись, кто-то идет.

-Ага, и топает как слон.

На топе показался человек.

-Стой, пароль!

-Я – Степан, Папашин брат!

-А я – сват! – ответил молодой.

Партизаны, услышав пароль, вышли из укрытия:

–Василич, я провожу человека! Да, слышь, друг, у тебя табачку не найдется, а?

-Что, кроме вас тут нет никого и табачки спросить не у кого? Или про запас стреляете? - улыбнулся связной.

-Да какой про запас! Курить охота, хоть помирай, а курево кончилось и попросить-то не у кого! Хорошо вот ты появился! – ответил, извиняясь, молодой партизан. - Ну как, найдется, а?

-Почему же не найдется? Найдется! – пришедший сунул руку в карман…

Это было последнее, что увидели партизаны перед тем, как в их тела вонзились финки…

Серёжка шёл по лесу, уходя из партизанского лагеря, мысленно ругая командира отряда: «Тоже мне – командир! «Ребёнок, подрасти!» И это – мне! Чисть картошку, пригляди за конями… а теперь ещё и задачки решай! Открыли партизанскую школу, для детей! Пусть меня считают дезертиром, но я не дезертир, я воевать хочу, а не мелом на доске писать!»

И Серёжка неожиданно для самого себя понял, что ему до чертиков надоела эта война, эта затянувшаяся лесная - походная жизнь, эти выстрелы, эта кровь и приторный запах горелого человеческого тела, этот страх за товарищей… этот кошмарный сон?

Впереди хрустнула ветка.

https://author.today/art/94551

«Странно, дозор должен быть самое малое в полукилометре отсюда». – Чтобы никому не попадаться на глаза Серёжка сошел с тропинки и спрятался за старым дубом, росшим у поляны.