Давным давно была война ... (СИ)

-Ну-у, не знаю, у нас в деревне все так ругались!

-Хорош ржать, давай, переодевайся, - остановил Сережкину, почти истерику, старший лейтенант. Нахмурившийся сережка стал переодеваться.

-А че, щаплая (красивая) девчуха получается, правда клявая (стройная) слишком… Платочек не забудь, на лысоту-то… - чисто глумился один из бойцов.

-Да пошли вы… - не выдержал Серый.

-Младшой! Хорош бузить! Дело делаем. Лес идет вдоль дороги метров 300, только там никто не остановится, партизан побоятся. Значит идешь дальше – вот тебе туесок с земляникой. Ты идешь в Рудню, продать ягоду, купить хлеба… - придумывал на ходу Миленкин.

-Да меня первый полицай за шкирку возьмет… с такой сказкой! Вы мне еще красную шапку дайте!

-Так ты на полицаев не выходи, выходи на легковушку! На немцев! Уверен, поведутся на ягодку! – продолжал импровизировать старший лейтенант.

-Так поведутся на «ягодку» или на ягодки? – хмуро переспросил Серый, чем вызвал очередной «тихий ржач» разведчиков.

-Серый, хорош хохмить, а то я не выдержу, - почти плакал Овчаренко.

-Дядь Вань, кто в роте про это расскажет кому, я тому в постель теплого чая налью, пусть в желтых кальсонах походит, скажу, что он обоссался! – выдал угрозу Серый.

-Мужики, -перестал смеяться Овчаренко. – А вот это уже серьезно! Он если обещает – делает.

«Девочку», идущую вдоль дороги догоняли легковая машина и мотоцикл. В машине ехал интендант гауптман Вольф На мотоцикле с пулеметом была его охрана, два солдата. Партизан гауптман, конечно, побаивался, но зимой в округе была проведена карательная операция, несколько деревень сожгли, несколько выселили, всех лиц мужского пола от 14 до 65 лет отправили на работу в Германию. Партизан загнали в леса и болота.

-Клаус, останови вон у той девочки! – приказал Вольф водителю.

Около девочки затормозила машина. Дверь открылась и, поставив правую ногу на придорожную пыль, немецкий офицер поманил девочку – босую, маленькую замарашку, в платье не по размеру, пальцем:

-О! Медхен, ком… Ком! Девочек, иди сюда…

Девочка, сжавшись почти в комочек, прижимая к груди туесок, сделало один нерешительный шаг, второй, приблизилась к машине.

-О! Erdbeere (земляника)! – немец взял у девочки туесок. Попробовал. Покачал головой сверху вниз. – Гут, зер гут!

Притарахтел мотоцикл с охраной.

-Клаус, посади девочку в машину, она поедет со мной!

-Слушаюсь, герр гауптман!

Девочка попыталась поупираться, но водитель дал ей легкий подзатыльник, дернул за руку, показал, что нужно сесть в машину.

-Сидеть! Ферштейст? – водитель закрыл дверь за севшей на заднее сидение девочкой.

Мотоцикл двинулся. Гауптман улыбнулся, думая о чем-то приятном. Водитель обошел машину, сел за руль..

-Нихт бевеген! (не двигаться!) – совсем неожиданно произнесла «девочка» грубоватым мальчишечьим голосом, и Клаус увидел, что та положила правую руку с зажатой «лимонкой» на погон гауптмана, на пальце левой рукой покрутила выдернутое кольцо. – Сидеть! Вашу мать! И не дергаться!

Гауптман повернул голову налево и закрыл глаза, стал считать секунды. «Это, наверное, одна из тех, кто уцелел после зачистки, она мстит за убитых родных… Она – самоубийца! Это конец!» - пронеслось в голове у гауптмана. Как мотоцикл подъехал второй раз Вольф даже не услышал, он пришел в себя, только когда его грубо повалили в придорожную пыль. Он только заметил, что на мотоцикле нет его охраны…

Серый сел в машину.

«Если машина двинется, то придется стрелять в водителя. Главное, не попасть в офицера», - думал Овчаренко. Впереди и сзади по бойцу прикрытия. Их здесь трое… четверо – еще Серый в машине. Прошла минута - машина не двигалась. Мотоциклисты, чертыхаясь, сделали еще один разворот, подъехали… Гауптман Вольф и его водитель сидели в машине, первый закрыв глаза, второй их выпучив, и не шевелились, словно замороженные.

Охрана так была удивлена этим видом, что за тарахтением мотоцикла не услышала, как сзади к ним метнулись двое в маскировочных халатах.

В живых оставили только гауптмана. Мотоциклистов сняли ножами Овчаренко и старший лейтенант. Потом пришла очередь водителя… Это в кино всех пленных благополучно приводят в штаб. Гауптману связали руки, в рот вставили кляп, завязали глаза. Забрали документы убитых, оружие, с мотоцикла сняли МГ, мотоцикл и тела убрали в кювет и кусты. Все это было сделано за несколько минут. Повезло – дорога осталась пустынной. За эти минуты Сережка успел вставить чеку обратно и переодеться: скинул платье, отстегнул от ноги подсумок с гранатой на ремешке-допнике, одел форму, маскхалат, сапоги.

После этого было принято решение, что, для скорости, возвращаться к лесу будут на машине. Подхватили бойца передового охранения, охранения сзади. Трое сзади сидели на гауптмане, Серый полулежал – полусидел между старшим лейтенантом и старшиной спереди. Снова удача – доехали до леса, но свернули не к лесу, а влево, проехали около 100 метров по полю и … застряли.

Быстро вылезли из машины, добежали до кустарника, там спрятали трофейное оружие, потом перебежками до того места, где проходили болото. По своим меткам – вешкам, обратно идти было проще.