Давным давно была война ...

-Я разведчик… - прочитала Валя. -Ты – разведчик? Ой ли?

-Разведрота 154 морбригады… Я могу пойти с тобой: ты понесешь рацию, а я батареи. Корзинка будет выглядеть легкой, меньше шансов засыпаться…

Валя задумалась. Ее направили с группой в район города Калач с заданием, а во время перехода линии фронта их обнаружили и группа прикрывала ее отход с рацией. Кто жив, кто нет она не знала, да и толку от нее мало – она без руки, работать на ключе не сможет. И вот теперь этот мальчишка.

-А как же мама? Отпустит?

-А разве старлей не сказал, что я не местный – ранен был, меня при отступлении попросили укрыть…

-Понятно. -Валя приняла решение. – Ты мне сейчас очень нужен.

Минут через 10 Никита уже разговаривал с тетей Степанидой и ее сыновьями.

-Мне надо уйти с Валей…

Мама мальчишек посмотрела на Никитку, немного покачала головой, пожевала губами и… промолчала.

--Да куда ты пойдешь? Только после болезни оправился! – удивился Коля.

-И еще… Тетя Степанида, надо мальчишек отправить отсюда, если получится, куда-то подальше…

-Да куда ж их… их хаты гнать?

-Послушайте меня и другим на хуторе расскажите, немцы хотят облаву на мальчишек сделать, они думают, что через ребят на партизан выйдут, – жестко начал Никита. – А скажут – не скажут, фрицев это не волнует, просто постреляют для острастки всем, чтоб людей запугать. Ребят надо убрать с хутора, до начала ноября.

Никита помнил, что ребят расстреляют в 25-ю годовщину Октябрьской революции.

-Да почто им детишки? Не станут они малых трогать…

Степанида рассказала об предупреждении соседкам, у которых были дети, но и они считали, что не будут мужики воевать с детьми.

Колька и Васька рассказали об этом предупреждении остальным «гарнизоновцам». Аксен задумался и предложил:

-Может, что и учуяли, гады, Устин все вынюхивает – высматривает… Вот отметим 7 ноября, вывесим красные флаги и можно к партизанам уходить, тем более, оружие есть.

На том ребята и порешили…

Устин 3-го ноября, утром, зашел в одну их хат в Вербовке.

-Митревна! Первач есть? А то подстыл я че-то…

-Да какой… откуда первач? Нету… -всплеснула руками старушка.

-О-хо-хо… Воды давай! - Устину нужно было похмелиться, его мучил «сушняк». –А че в кружке? Стакана нет?

-Так Аксен Тимонин приходил, просил, два забрал, а обратно не вернул. Разбились, говорит…

Устин замер и, не дослушав старушку, выбежал из хаты.

4 ноября 1942 года в хуторе Аверинском немцы провели облаву на мальчиков хутора.

Они схватили 17 ребят, почти всех из «Босоногого гарнизона»: Первым Махина Ваню, потом Егоровых Колю и Васю, Горина Васю, Тимониных Аксена и Тимку , Манжин Семен, Назаркин Никифор, Головлевых Костю и Филиппа, Сафонов Емельяна и Сережу, Церковников Максим, Семенов Анатолий, Ребриков Григорий, Силкиных Петю и Федю …

При аресте фашисты врывались в хаты, били мальчишек ногами, палками, ногайками, требовали сказать, где партизаны. Ребята плакали, избитые в кровь, говорили, что не знают, где партизаны и вообще никого не знают…Никто никого не выдавал… Потом их полуживых, избитых до потери сознания, вытаскивали на улицу и кидали в крытый кузов грузовой машины.

Вместе с ребятами в эту машину фашисты посадили Филиппа Тимонина - отца Тимониных Аксена и Тимофея, как отца явного партизана, Головлеву Дарью - мать Головлева Константина и Сафонову Степаниду - мать Сафонова Емельяна. Всего 20 заложников… Грузовик под сильной охраной поставили на центральной площади…

3 дня взрослые смотрели, как по несколько раз в день издевались над их детьми, но ничем им помочь не могли. А мальчишки после истязаний были в кровоподтеках, с опухшими и окровавленными лицами, все в синяках.

6 ноября обер-лейтенант Гук выехал Калач–на–Дону, где получил разрешение на акцию устрашения…

7 ноября весь немецкий гарнизон был на ногах, а еще приехали полицаи. Полицаи месили грязь, ходили от дома к дому, выгоняли на улицу женщин, детей, стариков и, подталкивая их в спину, согнали на площадь. Моросил дождь. Жители хутора смотрели на построенных у грузовой машины ребят.

–Снять шапки! – скомандовал переводчик Асмус.
Толпа нехотя повиновалась. Недалеко послышался треск мотоцикла. Где-то через минуту на площадь подкатил комендант, обер - лейтенант Гук, который был в непромокаемом плаще с капюшоном. Он передал что-то переводчику и пошел вдоль построенных мальчишек. Потом не спеша пошел обратно. Коменданту не понравилось, как на него посмотрел самый маленький, девятилетний - Семка Манжин, и обер – лейтенант Гук, схватив его за волосы, выдернул из строя. Потом немец прошел дальше, остановился перед самым старшим, самым избитым - Аксеном, взял его за подбородок, посмотрел в глаза, вспомнил, что этого мальчишку ловили дольше всех, мальчишка почти добежал до леса, отстреливаясь из пистолета… и тоже выдернул из строя… Потом рядом с Семкой и Аксеном оказались Тимошка, оба брата Егоровых, Костя Головлев, Емельян Сафонов, Никифор Назаркин. Последним из строя комендант выхватил Ванюшку Михина…

Фридрих Гук пересчитал отобранных, потом махнул рукой переводчику.