Давным давно была война ...

-Послушайте меня. – Врач взял женщину руками за плечи. – Успокойтесь. Такое бывает при ранениях головы – амнезия. Это проходит. Нужно время – память восстановится…

Главврач, при наличии записки и татуировки согласился отдать «Алешу», который Толя его маме для дальнейшего лечения…

В этом госпитале к Сережке приклеилось новое прозвище, правда, не очень отличающиеся от прошлого: был «Сергей – Стреляный воробей», а теперь стал «Пострел» или «Постреленок» (нечто среднее между «пострелом» и «орленком»).

Сережка теперь был в палате выздоравливающих. Главврач так еще и не решил, что с ним делать: отправлять в детдом или оставить при госпитале – он же совсем один, сирота, хоть мальчишка и настаивал, чтоб его отправили обратно в 154 морбригаду, к «своим»… Ему пришло письмо из разведроты, даже «похоронку» прислали, только не было у Сереги тех же чувств, которые были к капитану (майору) Смирнову, «Медведю» Ивану Овчаренко, другим разведчикам В/Ч 01509…

-«Постреленок»… - попросил однажды Саша, старший лейтенант, танкист потерявший зрение. –Спой что-нибудь, муторно на душе.

-Да что спеть-то? - удивился Серый. – Да и не пою я… Не умею.

-Сережа, спой, прошу… муторно мне… ты сможешь. Я знаю.

-Может, Иваныча с гармонью позвать, он сыграет и полегчает? – предложил молоденький лейтенантик Федор. Они все в палате звали друг друга по имени. Какие отчества? Какие звания? Все молодые, нет и 25 лет… 2 месяца бок о бок…

- Сходи, Серенький, позови. Он сыграет. А ты споешь.

Сережка сходил, позвал. Пришел Иваныч, сержант с Донбасса, лет под 40, с гармонью:

-Ну хлопцы, что сыграть? «Темную ночь»? «Платочек»?

-Иваныч, - попросил слепой танкист. – Что Сережка попросит, то и сыграй, а он споет.

-Так что играть-то? – Иваныч спросил Серегу.

Серега смотрел на танкиста и в голове крутилось: «Что сын их больше не вернется и не приедет погостить…» и слова еще одной песни, которую как-то слышал…

-Иваныч, а ты знаешь песню про коногона с пробитой головой?

-Кто ж ее на Донбассе не знает? – он сыграл несколько аккордов. –Она? А ты ее откуда знаешь?

-Она, - согласился Серый. -Только чуть медленнее давай, хорошо?

-Хозяин – барин! – хмыкнул Иваныч. Не спеша зазвучала мелодия…

Серый закрыл глаза и хрипловато начал петь, потеряв связь с пространством и временем… Слова складывались в строки сами собой:

Ле-те-ла с фрон-та по-хо-ро-о-он-ка
На мо-ло-до-го па-рень-ка,
А он жи-во-о-ой ле-жал в во-ро-он-ке…
О-скол-ком ра-не-ный по-ка.

Пробита грудь была осколком
И кровь струилась на песок,
А он мечтал, всего лишь только
Как бы товарищам помог

И грохотали мимо танки…
Чужая речь… а он живой,
И вспоминал отца и мамку,
И автомат сжимал рукой.

Нет, он не плакал, улыбался,
И вспоминал родимый дом,
И пересилив боль поднялся,
И, автомат поднял с трудом,

И в перекошенные лица
Из ППШ хлестнул свинец,
Приблизив этим на минуту
Войны, распроклятой, конец.

Летела с фронта похоронка,
Стучалась в дом к бойцу беда
Но в медсанбат попал мальчонка

Друзья спасли его тогда.

Сережка открыл глаза, Иваныч на автомате продолжал играть, на кроватях в палате сидели и стояли, стояли в коридоре бойцы и медсестры… Женщины промакивали платками слезы, кто-то из мужчин тоже вытирал мокрые глаза…

Больше Сережка не пел…

На следующий день к нему подошел один из раненых:

-Сережа, у меня такое чувство, что ты там был… Вся песня правда, только… он не выжил.

-Кто не выжил?- не понял Сережка.

-Тот мальчик. Из песни…В июле 1942 года, когда Воронеж взяли немцы, мы находились в здании ВОГРЭСА, на левом берегу реки Воронеж, и увидели, что на правом берегу завязался бой. Слышались пулеметные очереди, разрывы гранат. Мы думали, что с врагом сражается какая-то группа наших бойцов и решили установить с ними связь… Мы не нашли никого из наших бойцов, но обнаружили большое число убитых фрицев перед воронкой от авиабомбы. А в самой воронке мы нашли погибшего паренька. Рядом с ним валялись разбитые автомат и пулемет. Ну… мы поняли, кто вел бой и уложил столько фашистов. На груди у мальчишки был пионерский галстук… Во внутреннем кармане я нашел у него вот это, залитое кровью письмо. Я хочу передать письмо его бабушке… - боец протянул «треугольник» Сережке.

Серый взял лист бумаги с пятнами засохшей крови, раскрыл и стал читать: