Давший клятву

Моаш покрылся холодным липким потом. Он вытащил нож из чехла на боку — все еще не привык, что теперь ему позволено носить такое длинное оружие. Когда ты темноглазый, от слишком длинного ножа могут быть неприятности.

Но Моаш больше не темноглазый. Он один из них.

Буря свидетельница, один из них.

Он срезал нитку, которой была пришита эмблема Четвертого моста. Сначала с одной стороны, потом — с другой. Как же все просто. От татуировки, которую сделал с остальными, будет сложнее избавиться, но у него она располагалась на плече, а не на лбу.

Моаш поднес нашивку к лицу, пытаясь в последний раз рассмотреть в свете костра, и не сумел заставить себя ее выбросить. Вернулся и сел у огня. Наверное, остальные сидят и смотрят, как Камень что-то готовит в котле? Смеются, шутят, спорят о том, сколько кружек эля может выпить Лопен? Подтрунивают над Каладином, пытаясь заставить его улыбнуться хоть уголком губ?

Моаш почти услышал их голоса и усмехнулся, воображая, что сам находится рядом. Потом представил себе, как Каладин сообщает им о его, Моаша, поступке.

«Он пытался меня убить, — скажет Каладин. — Он все предал. Свою клятву защищать короля, свой долг перед Алеткаром, но самое главное — нас».

Моаш ссутулился, продолжая держать нашивку в руке. Надо бросить эту штуку в огонь.

Вот буря. Лучше ему самому туда кинуться.

Он взглянул в небеса — туда, где располагались и Преисподняя, и Чертоги Спокойствия. Над ними зависла группка дрожащих спренов звезд.

А что это движется еще выше в небе?

Моаш вскрикнул, отскочил от костра, и тут четверо Приносящих пустоту опустились на маленький лагерь. Они рухнули на землю, держа в руках длинные изогнутые мечи. Не осколочные клинки — это было оружие паршенди.

Одно существо ударило туда, где только что сидел Моаш. Другое проткнуло Грейвса насквозь, вонзив ему меч в грудь, а потом выдернуло оружие и одним небрежным ударом его обезглавило.

Тело приятеля рухнуло на землю, и его осколочный клинок материализовался и со звоном упал рядом. У Фебрта и Фиа не было ни единого шанса. Другие Приносящие пустоту прикончили их, пролили кровь на эту холодную забытую землю.

Четвертый Приносящий пустоту ринулся на Моаша. Тот перекатился, ушел из-под удара. Меч твари высек из камней искры.

Моаш вскочил на ноги, и тренировки Каладина — те навыки, которые в него вдалбливали часами на дне ущелья, — дали о себе знать. Он отпрянул, повернулся спиной к фургону, и в его руке возник осколочный клинок.

Приносящая пустоту обошла костер, направляясь к Моашу, и отблески пламени играли на ее тугом, мускулистом теле. Эти четверо не были похожи на паршенди, которых он видел на Расколотых равнинах. У них были темно-красные глаза и красно-фиолетовый панцирь, отчасти прикрывавший и лица. У той, что противостояла ему, по всей коже вились вихревые узоры трех цветов. Красные, черные, белые.

Все они были окутаны странным темным светом. Грейвс упоминал об этих существах, называя их возвращение лишь одним из событий, предсказанных непостижимой Диаграммой.

Противница Моаша надвинулась на него, и он взмахнул клинком, вынуждая ее отступить. Она как будто скользила, едва касаясь ступнями земли. Трое других не обращали на него внимания — они были заняты обследованием лагеря и трупов. Один плавно взмыл на фургон и принялся копаться в его содержимом.

Воительница сделала еще одну попытку, аккуратно взмахнув длинным изогнутым мечом. Моаш отпрянул, держа осколочный клинок обеими руками, пытаясь перехватить ее оружие. Его движения казались неуклюжими по сравнению с грациозной мощью этого создания. Она скользнула в сторону — одежда всколыхнулась на ветру, дыхание облачком зависло в холодном воздухе. Существо не рисковало получить удар осколочным клинком и не ударило само, когда Моаш споткнулся.

Вот буря. Это оружие попросту было слишком неуклюжим. Шесть футов длины — трудно держать под нужным углом. Да, оно могло рассечь что угодно, однако ему надо было попасть, чтобы это имело значение. Управляться с этой штукой в осколочном доспехе куда проще. Без брони он чувствовал себя ребенком с оружием взрослого.

Приносящая пустоту улыбнулась. Потом ударила с такой скоростью, что меч превратился в размытое пятно. Моаш отпрянул, замахнулся, вынудил ее увести оружие в сторону. Он получил длинный порез на плече, но зато не дал ей себя проткнуть.

Рука полыхнула от боли, и он вскрикнул. Приносящая пустоту смотрела на него уверенно и многозначительно. Он труп. Может, стоит просто отдаться на милость судьбы?

Приносящий пустоту, занятый обыском телеги, что-то сказал возбужденно и обрадованно. Он нашел осколочный доспех. Разбросал другие вещи, пытаясь его достать, и что-то выпало из фургона, ударилось о камни. Копье.

Моаш посмотрел на свой осколочный клинок, богатство государственного масштаба, самую ценную вещь, какой только может обладать человек.

«Кого я обманываю? — подумал он. — С чего я вообще взял, что сумею кого-то обмануть?»