Давший клятву

В последнее время дела шли лучше. Далинар начал контролировать свои пороки; он ограничил пьянство благодаря ежемесячным отъездам из Холинара, во время которых посещал внешние города. Он утверждал, что поездки должны позволить Элокару научиться править без дядиного контроля через плечо. Но на самом деле во время этих поездок Далинар напивался до бесчувствия, позволяя себе на несколько драгоценных дней избавиться от звуков детского плача.

По возвращении в Холинар уже не сложно было придерживаться трезвости. Он больше не орал на сыновей, как на беднягу Ренарина в тот день, на обратном пути с Расколотых равнин. Адолин и Ренарин — единственное, что осталось от Эви.

«Если ты обуздал свое пьянство, будучи в Холинаре, — спросил его внутренний голос, — что же случилось на пиру? Где ты был, когда Гавилар сражался не на жизнь, а на смерть?»

— Король Гавилар должен стать образцом для подражания, — завывала ревнительница. — Мы должны помнить, что наша жизнь нам не принадлежит. Этот мир всего лишь тренировка, что готовит нас к настоящей войне.

— А что потом? — спросил Далинар, оторвав взгляд от трупа Гавилара.

Ревнительница прищурилась и поправила очки:

— Великий князь Далинар?

— Что потом? — повторил он. — Когда мы отвоюем Чертоги Спокойствия? Что потом? Больше никакой войны?

«И мы наконец-то отдохнем?»

— Не тревожься, Черный Шип, — ответила Джевена. — Как только мы победим в той войне, Всемогущий, безусловно, обеспечит тебе новую. — Она утешительно улыбнулась, а затем перешла к ритуальным изречениям. Серия кетеков, некоторые традиционные, другие — сочиненные членами семьи женского пола для проведения мероприятия. Ревнители жгли стихи на жаровнях, как молитвы.

Далинар глянул на труп своего брата, который смотрел вверх безжизненными голубыми шариками, которыми заменили его глаза.

«Брат, — подумал он, — сегодня следуй Заповедям. Ветер принес что-то странное».

Буря свидетельница, Далинару нужно выпить.

— Ты вечно в мечтах. Душа моя плачет. Прощай, плачущая душа. Мечты… вечно о тебе.

Это стихотворение ударило его сильнее прочего. Он отыскал взглядом Навани и сразу понял, что кетек сочинила она. Она застыла, глядя прямо перед собой и держа одну руку на плече Элокара — короля Элокара. Как красиво. Рядом с нею стояла Ясна с покрасневшими глазами, обнимая себя руками за плечи. Навани потянулась к дочери, но та отстранилась и быстрым шагом пошла в сторону дворца.

Далинару хотелось сделать то же самое, но он заставил себя вытянуться по стойке «смирно». Все кончено. У него никогда не появится шанс оправдать ожидания Гавилара. Всю оставшуюся жизнь он будет знать, что подвел человека, которого так сильно любил.

В зале стало тихо, за исключением потрескивания, которое издавала бумага, горящая на жаровнях. Поднялся духозаклинатель, и старая Джевена поспешно попятилась. То, что должно было случиться дальше, вызывало у нее смятение. Судя по тому, как топтались на месте и кашляли в ладонь остальные, у них тоже.

Духозаклинатель мог оказаться и мужчиной, и женщиной. Трудно определить из-за этого глубокого капюшона. Кожа под ним цвета гранита, в трещинах и сколах, и как будто светилась изнутри. Духозаклинатель окинул взглядом труп, склонив голову набок, словно удивленный тем, что увидел перед собой тело. Пробежался пальцами вдоль челюсти Гавилара, потом смахнул волос с его лба.

— Единственная истинная часть тебя, — прошептал духозаклинатель, коснувшись камня, который заменил глаз короля. Затем появился свет, когда духозаклинатель вытащил другую руку из кармана, открыв набор самосветов, включенных в фабриаль.

Далинар не отвернулся, хотя от сияния у него заслезились глаза. Он хотел… он жалел, что не выпил пару стаканчиков перед тем, как прийти. Великий князь действительно должен смотреть на такое, будучи трезвым?

Духозаклинатель коснулся лба Гавилара, и трансформация произошла мгновенно. Один момент Гавилар был собой. Миг спустя он превратился в статую.

Духозаклинатель надел перчатку на руку, в то время как другие ревнители поспешили снять проволоку, которая удерживала тело Гавилара в нужном положении. Они использовали рычаги, чтобы осторожно наклонить его вперед, пока он не оказался стоящим, держа меч острием к земле и простирая другую руку. Он глядел навстречу вечности — корона, пряди бороды и волос деликатно запечатаны в камне. Мощная поза; посмертные скульпторы проделали фантастическую работу.

Ревнители поместили его в нишу, где он пополнил строй других монархов: большинство из них были великими князьями династии Холин. Гавилар застыл там навсегда, как образ идеального правителя в расцвете сил. Никто бы и не подумал, что в ту ужасную ночь король выглядел иначе — весь изломанный после падения, осознающий, что измена положила конец его великим мечтам.

— Я отомщу, мама, — прошептал Элокар. — Я свершу возмездие!

Молодой король развернулся в сторону собравшихся светлоглазых, стоя перед протянутой каменной рукой отца.