Давший клятву

Спустя несколько часов Далинар сидел на краю Разлома, болтая ногами над разбитым городом внизу. Новый осколочный клинок лежал у него на коленях, доспех — искореженный и разбитый — громоздился кучей рядом с ним. Его руки были перевязаны, но он прогнал лекарей.

Далинар поглядел на то, что казалось пустой равниной, затем перевел взгляд на признаки человеческой жизни внизу. Кучи трупов. Разрушенные здания. Осколки цивилизации.

В конце концов подошел Гавилар, за которым следовали два телохранителя из отборных солдат Далинара, сегодня это были Кадаш и Фебин. Гавилар взмахом руки велел им отстать, снял шлем и со стоном опустился рядом с Далинаром. Над головой короля кружились спрены изнеможения, хотя — несмотря на усталость — выглядел Гавилар задумчивым. Его бледно-зеленые глаза смотрели так проницательно, что всегда казалось, будто он знает очень многое. Пока Далинар рос, он просто считал, что его брат всегда будет прав в словах и делах. С возрастом он не очень-то изменил свое мнение об этом человеке.

— Поздравляю, — сказал Гавилар, кивая в сторону клинка. — Садеас раздражен, что не заполучил его.

— Пусть добудет себе собственный. Он слишком амбициозен.

Гавилар хмыкнул:

— Этот штурм стоил нам слишком дорого. Садеас полагает, нам следует быть осторожнее и не рисковать собой и нашими осколками в одиночных атаках.

— Садеас умный. — Далинар поднес к губам кружку с вином. Это было единственное лекарство, которое он считал годным против боли, — и, может быть, оно сработает и против стыда. Теперь, когда Азарт отступил и оставил Далинара пустым, отчетливо проявились оба чувства.

— Что нам с ними делать? — Гавилар взмахом руки указал в сторону столпившихся мирных жителей, окруженных солдатами. — Десятки тысяч людей. Их нелегко будет запугать; им не понравится, что ты убил их великого лорда и его наследника. Эти люди будут сопротивляться нам годами. Я чувствую это.

Далинар выпил.

— Сделаем из них солдат, — предложил он. — Скажем, что пощадим их семьи, если они станут воевать за нас. Хочешь прекратить атаки осколочников в начале сражений? Похоже, нам понадобятся войска, которые можно пустить в расход.

Гавилар кивнул, обдумывая его слова.

— Садеас прав и в других вещах, знаешь ли. Относительно нас. И того, кем мы станем.

— Не говори мне об этом.

— Далинар…

— Сегодня я потерял половину своего отборного отряда, включая капитана. У меня достаточно проблем.

— Зачем мы воюем? Ради чести? Ради Алеткара?

Далинар пожал плечами:

— Мы не можем продолжать вести себя как кучка бандитов, — рассуждал Гавилар. — Не можем грабить все города на своем пути и пировать каждую ночь. Нам нужна дисциплина, мы должны удержать земли, которые у нас есть. Нужны бюрократия, порядок и законы.

Далинар закрыл глаза, отвлекся на стыд, который испытывал. Что, если Гавилар узнает?

— Нам придется повзрослеть, — тихо проговорил Гавилар.

— И стать мягкими? Как эти великие лорды, которых мы убиваем? Вот почему мы все это начали, не так ли? Потому что все они были ленивыми, толстыми, испорченными!

— Уже и не знаю. Я теперь отец. Это заставляет меня задуматься о том, что мы будем делать, когда получим все. Как нам превратить этот край в королевство?

Вот же буря. Королевство. Впервые в жизни Далинар нашел эту идею ужасающей.

Гавилар в конце концов встал — его позвали посланники.

— Не мог бы ты хотя бы попытаться вести себя не так безрассудно в будущих сражениях? — спросил он Далинара.

— И это говоришь мне ты?

— Я заботливый. И… уставший до изнеможения. Наслаждайся Клятвенником. Ты его заслужил.

— Клятвенником?

— Твоим мечом, — напомнил Гавилар. — Клянусь бурей, ты вчера вечером хоть что-нибудь услышал? Это старый меч Солнцетворца.

Садеас, Солнцетворец. Он был последним, кто объединил Алеткар много веков назад. Далинар сдвинул клинок у себя на коленях, позволив свету заиграть на чистом металле.

— Теперь он твой, — добавил Гавилар. — К тому времени, когда мы закончим, я сделаю так, что никто больше и не подумает о Солнцетворце. Лишь о Доме Холин и об Алеткаре.

Он ушел. Далинар вонзил осколочный клинок в камень и откинулся, закрыв глаза. В ушах его зазвучал плач храброго мальчика.

12 Переговоры

Я не прошу, чтобы вы меня простили. Или даже чтобы поняли.

Из «Давшего клятву», предисловие

Далинар стоял у окна в комнате на верхнем этаже Уритиру, сцепив руки за спиной. Он видел в стекле свое отражение, а за стеклом — бескрайний простор. Небо было безоблачным, солнце раскалилось добела.

Окна высотой с него самого — Далинар никогда не видел подобного. Кто осмелится построить что-то из стекла, такого хрупкого, да еще и обратить это к бурям?.. Впрочем, город располагался выше бурь. Эти окна казались вызовом, воплощением философии Сияющих: они выше мелочной мировой политики. И с такой высоты могли видеть очень далеко…

Ты их идеализируешь, — раздался в его голове голос, похожий на далекий грохочущий гром. — Они были людьми, как ты. Не лучше. Не хуже.