Даже если ты меня ненавидишь

– Добивай, – рычит Ильхан, стоя прямо у сетки. В его глазах азарт. Он иногда ставит на своих сильных бойцов. А тут ещё его брат пожаловал. – Данте, добивай! – требует он.

Цезарь, блядь!

Дёрнув совсем потерявшегося соперника от сетки, с подсечки кладу пузом на ринг. Упав на одно колено, наношу несколько сильных ударов кулаками в лицо. Он отключился и больше не приходит в себя. Живой ли нет, хер знает, медики будут смотреть, но где-то в глубине души я надеюсь, что живой.

Выхожу с ринга. Ильхан хлопает меня по плечу. Довольный. Брату что-то говорит, меня глушит криками и музыкой, я не слышу.

– Знаешь, сколько ты мне принёс сегодня? – довольно скалится хозяин «Клетки». – Красавчик. В качестве бонуса я скажу твоей поклоннице, что ты сегодня устал и не готов дать ей ответ. Отдыхай. Молоток, Дан! – он снова хлопает меня по плечу и уходит к Дауду.

А я вхожу в раздевалку. Дана сидит на скамейке, копается в телефоне. Беру её под руку, увожу за шкафчики, прижимаю лицом к стене и задираю платье.

– Тихо ты. Осторожнее, – возбуждённо шепчет она.

– Резинки есть? – хриплю ей в ухо.

– В сумке. Не уходи…

Но я ухожу за презервативами. Возвращаюсь и, отключая башку, забиваю на то, что там ходят участники сегодняшних боёв. Вообще на всё забиваю, оставляя лишь инстинкты и желание слить остатки адреналина в секс.

Поймав оглушающий оргазм, закрываю глаза, прижимая Дану к стене ещё пару минут.

– Такой дикий сегодня, – мурлычет разомлевшей кошкой.

– Домой поехали, – отхожу от неё, стягивая резинку и поправляя шорты.

Быстро принимаю душ. Не узнавая, что с моим соперником, и не глядя на происходящее на ринге, обхожу горящих в азарте посетителей. Выхожу на улицу. Ночная прохлада остужает разгорячённое тело. Садимся в тачку. Дана ёрзает рядом.

– Ты чего такой мрачный?

– Ты видела бой? – поворачиваюсь к ней.

– Да. Ты был ужасно прекрасен, – проводит языком по моему уху. – Меня страшно заводит, когда ты такой. Мощный, грозный.

– Ясно, – усмехаюсь, глядя на тёмную трассу.

– И что же тебе ясно? – ладонь Даны опять добирается до моей ширинки.

– Всё, – прикрываю глаза, гася в себе первое сопротивление и позволяя ей играться со стояком.

Везу её к себе в вагончик и жёстко трахаю, пока не отрубится. Выхожу на улицу. Поднимаю взгляд к ночному небу, усыпанному звёздами. Напряжение отпустило, тело расслабилось, а внутри будто выжженная земля. Пусто и темно…

Сделав несколько глотков свежего, сладковатого воздуха, тихо возвращаюсь в вагончик. Накидываю на голую Дану одеяло. Надеваю «белую ночь» и свободную майку. Сверху куртку. Забираю телефон со стола. На экране сообщение от банка. Деньги за бой пришли. Много. Это не просто так, но мне всё равно пусто. Единственное, о чём я думаю – завтра смогу перевести бабки Калинину и мой долг станет немного меньше.

Сажусь в бэху и, как дурак, еду в «Красные зори», чтобы смотреть на окно, пока никто не видит, и представлять, как спит Огонёк.

Глава 14

Амалия

Глаза открываются с трудом. Добрую половину ночи у меня болела голова, а потом снился очень странный сон.

Кошмар, в котором мой мозг пририсовал Вике и её компании клыки, жуткие когти, длинные хвосты, рога и светящиеся красным глаза. Они больно швыряли в меня камнями. Я пыталась увернуться, но по затылку всё равно прилетело, и голова стала болеть сильнее. А потом демоницам стало скучно и они, окружив меня с трёх сторон, шипя, стали тянуть ко мне свои когтистые лапы. Я ощутила всю свою уязвимость перед толпой монстров. Было очень-очень страшно и зло на себя за то, что не получается их победить. И когда я дошла до пика отчаяния, готовая сама броситься на чудовищ, и будь что будет, с неба упал огромный дракон, закрывая меня своим массивным телом в сияющих рунах, расправил крылья и выдохнул из пасти горячее пламя.

С такой фантазией мне бы книжки писать…

Хихикнув, поднимаюсь с кровати. В комнате уже светло, несмотря на закрытые занавески. Босиком шлёпаю до письменного стола. На спинке стула на одной лямке висит рюкзак. Достаю таблетки и выпиваю одну по инструкции от нашего врача.

Тюбик с мазью от синяков лежит на столе, но сначала я лезу в тайник за дневником, чтобы всё же записать этот странный сон. Рисую всякую ерунду под текстом, а ниже старательно вывожу красивое имя – «Данте».

Губы сами по себе улыбаются, и прямо в пижаме я тянусь к занавескам, раздвигаю их в стороны. Сердце делает сальто и, замерев на секунду, бьётся так осторожно, будто ему нужно на это особое разрешение.