Даже если ты уйдешь (СИ)

— И что теперь делать? — расстроилась Эсмигюль. — Мне некогда болеть.

— Ну а кто любит болеть? — усмехнулся Муслим и взгляд его стал мягче. — Рекомендую вам промыть миндалины. Есть у нас такой чудо-аппарат — тонзиллор. Промываем с помощью специально отсоса и ультразвука. Процедура безболезненная, понадобится от трех до пяти сеансов.

— Три-пять? Это каждый день ходить надо?

Муслим взглянул на нее напряженно и удивленно, а Эсми вся сжалась от ощущения, что выставляет себя полной дурой.

— Ну да, — ответил доктор.

— Ой, ладно, — шумно вздохнула Эсмигюль. — Давайте. Если это хоть как-то облегчит мои страдания.

Муслим вызвал медсестру, которая быстро подготовила Эсми, набросила на нее одноразовую голубую накидку и дала специальную металлическую емкость. Ее доктор велел держать перед собой. Сам же он надел на голову налобный рефлектор с фонариком, включил его и взял в руки новый прибор, еще толще и замысловатее предыдущего

— Рот откройте шире, горло расслабьте. Вот так, да. Молодец.

Но молодцом она была недолго. Почувствовав в гортани инородный предмет, из которого еще и забрызгала вода, Эсмигюль вся напряглась и поняла, что начинает задыхаться. Но тут настигла другая напасть, а именно рвотный рефлекс. Во время процедуры Эсми вывернуло прямо в лоток, а из глаз полились слезы.

— Ничего страшного. Такое бывает в первый раз. Давайте еще пару раз.

— Еще пару раз? — сипло воскликнула она. — Смерти моей хотите?

— От этого еще никто не умирал, — сказал он, глядя ей в глаза. Эсми быстро отвела взгляд, потому что смутилась, потому что что-то кольнуло в груди и ей это не понравилось.

Когда все закончилось, она протерла салфетками рот и нос, скомкала их и бросила во все тот же лоток.

— Как ощущения?

— Вы знаете, как будто бы лучше, — честно ответила она.

— На самом деле облегчение наступает после первой же процедуры. А завтра вообще будет хорошо.

— Поверю на слово, — Эсми встала, поправила блузку, а когда вновь взглянула на врача, он уже сидел без маски, перчаток и рефлектора и заполнял расчерченный бланк. — Сколько я вам должна?

— Ничего не надо.

— Так не пойдет, — возмутилась она.

— Пусть это будет компенсацией за моральный ущерб, — не взглянув на нее, продолжил писать он. — Полоскайте горло 3–4 раза в день фурацилином или Хлорофиллиптом. Обильное теплое питье. И сейчас начнутся холода, поэтому закрывайте горло, чтобы не простудиться.

Эсми незаметно улыбнулось от того, что ей почудилось, будто последнюю фразу он произнес с заботой. Но она быстро пришла в себя, сказав своему внутреннему голосу, что он просто врач и не хочет, чтобы его старания пропали зря.

— На ресепшене можете записаться на завтра. Желательно приходить на голодный желудок, но если не получится, поешьте за три часа до процедуры.

Муслим поднялся со стула, подошел к Эсми и протянул ей лист. Тонкими длинными пальцами она вытянула назначение из рук доктора и невольно улыбнулась ему.

— Спасибо.

— Завтра от меня придет рабочий.

— Хорошо. Я предупрежу своих девочек. До свидания, Муслим Магомедович.

— До свидания, Эсми, — кивнул он. — А все-таки вы правда Эсмеральда или пошутили?

— Пошутила, — негромко рассмеялась она. — Мое полное имя Эсмигюль.

— Очень красивое имя.

— А вас случайно не в честь Муслима Магомаева назвали?

— Да, — покачал головой доктор. — Бабушка была его поклонницей.

— Я так и знала. Ну я пойду тогда. До свидания.

— До завтра, — ответил мужчина, глядя на то, как пациентка покидает его кабинет. И он думал о том, что время как-то слишком быстро пролетело, а он бы так хотел его остановить, или отмотать на 15 минут назад, чтобы снова к ней прикоснуться.

Телефон на столе запищал и Муслим поднял его, вошел в мессенджер и прочитал сообщение от дочки:

“Пап, собрание в школе сегодня в 19.00. 305 кабинет. Не проспи”.

Хорошо, что напомнила, ведь он-то про него совсем забыл.

Глава 14. Люди не меняются

Всю дорогу до цеха не отпускали мысли о нем. Как бы она их не отгоняла, как бы не пыталась переключиться на работу, детей, музыку в конце концов — всё без толку. Да, Эсмигюль думала о Муслиме Магомедовиче. Он ей понравился как мужчина. Как привлекательный, сильный, харизматичный, уверенный в себе мужчина. Это случилось впервые за десять лет прекрасного одиночества, которым она искренне наслаждалась. Ей не нужен был рядом мужик, чтобы чувствовать себя счастливой и самодостаточной. У нее были дети, любимое дело, родители, брат, семья. А все эти похороненные чувства вызывали неприятие и даже протест. Но теперь, стоя на светофоре, она, сама не ведая, что творит, подняла руку и дотронулась пальцами до того места на лице, которого касался он, когда обследовал.

— О нет, — задумавшись, она пропустила зеленый и сзади посигналили. Эсми залилась краской от новых ощущений и эмоций. Но тут же осеклась — ведь он женат.

— Ну, конечно, — стукнула себя по лбу Эсмигюль. — Если он азербайджанец, а он скорее всего азербайджанец, то я права — они же рано женятся и не разводятся. Так, это, конечно, успокаивает, потому что, как говорит Викуля: “Красивый муж — чужой муж”. Вот и славненько.