Даже если вдвоем

Шел я мимо барной стойки и множества столиков, которые были почти не заняты, играла спокойная музыка, у одной из стен была небольшая сцена, которая сейчас пустовала, дополняя атмосферу самым необычным оттенком. Я поймал себя на мысли, что, будь у меня больше времени, здесь я провел бы не один час. Но сейчас я берусь за лестничный поручень и поднимаюсь навстречу очередному делу, которое нужно закончить.

Открыв дверь на террасу, меня встретил весенний ветерок, который и донес до меня знакомый голос:

– Хотел, чтобы я замерз тут насмерть, Дачс?

– Если бы кое-кто не принимал все буквально, то мог бы подождать и внутри. – ответил я с усталой улыбкой.

– Это ты про кого? – серьезным, отрешенным тоном спросил Герман.

Сейчас снаружи было свежо и, не смотря на весеннее утро, падал редкий снег, что растворялся медленно на плитке и моментально на подогреваемых столах, стульях и периллах, за которыми открывался обширный вид на город, благодаря небольшому уходу того под склон. Разнообразные коробки жилых зданий, комплексы для развлечения и объекты организаций, инсталляции, памятники, станции связи, косящие под инсталляции и памятники, все это тянулось вниз вплоть до берега, и после, за рекой город простирался, но уже по равнине. Там уже начиналась промышленная территория, но она не цеплялась за взор благодаря своему скромному размеру.

В середине этой картины сейчас высокий юноша с зелеными глазами, в которых всегда прослеживался усталый прищур, который очень вписывался в его узкий, но довольно приятный овал лица. У него были каштановые, ухоженные волосы. Не знаю, натуральный ли цвет волос, но глаза его были такого зеленого цвета, что даже отпечатывались на мгновение на роговице, что ставило под сомнение то, насколько честно он играл в генетическую лотерею.

– Слушай, а что это у тебя в подсумке?

Я говорил о черном шаре, что находился в его прозрачной сумке на поясе. Мне и правда было интересно, он выглядел, как что-то из технологий, которые я раньше не видел.

Он улыбнулся и достал его с гордостью на лице, подкинул, после чего шар начал мигать, как будто это взрывное устройство из фантастической картины.

– Это, друг мой, – сказал он, подкинув еще раз, после чего тот перестал мигать. – автономная видеокамера с фиксацией окружения, которая запускается от контакта с поверхностью, можешь такое представить?

– Записывающий мячик? Кому вообще такое могло в голову прийти?

– Киностудии, разумеется. – сказал Герман, засовывая шар обратно в сумку. – Очередной заказ ограниченной партии, а экземпляр, что я урвал, в будущем станет артефактом, вот тогда и повторишь этот недоумевающий взгляд.

Говорил он всегда спокойно, размеренно, но глаза его, бывало, носились, как светлячок в банке, что я сейчас и ощутил. Должно быть, он закончил ритуал пустой болтовни и его интересует то, для чего мы непосредственно встретились. Я встретил его взгляд своим вопросительным, который, как я и ожидал, он принял за сигнал.

– Дачс, – начал он, становясь заметно собранным и сосредоточенным. – ты прекрасно знаешь, чего я от тебя жду. Перед тем, как мы начнем, хочу тебя еще раз поблагодарить за то, что ты идешь на подобный шаг.

– Самое главное, чтобы никто не узнал, остальное меня не слишком волнует. – сказал я и неловко улыбнулся. – Хотя немного жалею, что проболтался.

– Не стоит, не стоит. – ответил Герман и выставил руки перед собой. – У каждого человека есть свои секреты, а совместные очень сближают. Ощущается именно так, скажу.

После этих слов он улыбнулся. Редко вижу его улыбку, должно быть из-за этого она так хорошо работает. Сейчас его лицо располагало и даже немного успокаивало. А ведь я мог передумать, ведь были подводные камни, и есть один вопрос, который все еще висел в воздухе.

– Зачем тебе этот препарат? – я спросил твердо и сухо, чтобы он убедился, что дело серьезнее, чем ему кажется.

Он сделал глубокий вдох, плечи его опустились. Через мгновение он оперся о периллу и заговорил, положив взгляд на еще не проснувшийся, утренний город.

– Я боюсь совершить ошибку. – после этой фразы его голова повисла. – Смотрю на других людей и завидую им, у всех такие четкие цели, все понимают, чего хотят от жизни, могут к этой цели двигаться и единственное, что им нужно – всего лишь что-нибудь делать, но не в моем случае. Мою цель зовут Лиза – он посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся. – и с ней мне нельзя рассчитывать на волю случая. Думаю, при провале что-то во мне умрет. Если она от меня отвернется, разрубит пополам своими скулами мое сердце.

После этих слов он закрыл глаза и отвернулся. У меня перехватило дыхание, сейчас я ощутил тепло к Герману, подобного ничего я еще ни от кого не слышал, и, уверен, он единственный из всего этого гнилого города понимает, что это за тонкие материи чувств. Я тронул его за плечо, спросив:

– Расскажи о ней. – когда он повернулся, я увидел, что глаза у него мокрые. – Хочу знать, какие девушки так умеют.