Даже хороших драконов наказывают (ЛП)

— Той старой штуки? — Боб фыркнул. — Нет. Я буду рад, если это всплывет. Моя жизнь станет менее сложной. Но, боюсь, проблема практичнее. Ты не можешь освободить Челси, потому что этот клан не может функционировать без нее.

В этом не было смысла.

— Как это — не может функционировать?

Боб вздохнул.

— Джулиус, тебе двадцать четыре. Ты знаешь, что означает «функционировать», и у нас этого не будет, если ты отпустишь Челси с ее работы. Ты был слабым неудачником почти всю жизнь, так что у тебя было мало визитов, но у многих Хартстрайкеров Тень Бетезды — единственная черта, которую нельзя пересечь. Страх перед ней и матерью — единственное общее у всей семьи, но теперь ты лишил Бетезду клыков, так сказать, и у нас осталась только Челси. Она — последний монстр во тьме, только она удерживает нашу семью вместе. Без осознания, что нас могут заставить слушаться, Хартстрайкеры развалятся. Думаешь, трещина между Дэвидом и Иеном была плохой? Представь, если бы ничто не мешало двум фракциям убивать друг друга. Челси — сила, которая заставляет нас слушаться. Если ты освободишь ее, последняя угроза исчезнет, и вся семья развалится, когда мы только начали ее менять.

Так прямо с ним старший брат еще не говорил, но Джулиус все еще не мог понять, как Боб мог такое говорить.

— Я понимаю, что ее работа важна, но ты знаешь, как сильно все это вредит Челси? Как она ненавидит то, что делает?

— Ясное дело, — сказал Боб. — Я — ее брат.

— Так даже хуже! — завопил он. — Какой брат сидит и позволяет его сестре страдать, чтобы держать в узде несколько драконов, которых нужно запугивать, чтобы они слушались? Если страх перед Челси — единственное, что держит семью вместе, то у нас проблемы серьезнее.

— Сказал истинный реформатор, — сказал Боб с улыбкой. — Но я не говорю тебе все это, потому что у меня есть политические интересы. Я говорю это, потому что вижу будущее. Это не спекуляция для меня, Джулиус. Я уже знаю, как все сложится, и я говорю тебе, что дорога, по которой ты планируешь вести нас сегодня, плохо кончится для всех.

Джулиус недоверчиво смотрел на него.

— Так если я освобожу Челси из рабства, клан — что? Обречен?

— Я бы не заходил так далеко, но я бы не выбрал этот путь, — сказал пророк. — И я не говорю, что она должна быть в рабстве вечно, просто нельзя освобождать ее сейчас.

— Или что? — осведомился Джулиус. — Что за будущее так ужасно, что лучше оставить Челси под каблуком Бетезды?

— Ты знаешь, что я не могу тебе сказать, — раздраженно сказал Боб. — Я уже объяснял много раз, почему ужасная идея — выдавать знания о будущем не-пророкам. Если я скажу тебе, что произойдет, ты станешь спорить и придумаешь тысячу причин, почему я ошибаюсь, гибель, которую я предрек, не может сбыться, потому обычно я не говорю ничего прямо. Я предпочитаю подталкивать тебя, пока ты не придешь к решению, которое я хотел от тебя, но времени почти нет. Я не говорил бы тебе все это, если бы это не было очень важно, так что тебе нужно довериться мне. Не освобождай Челси этой ночью.

Джулиус глубоко вдохнул.

— Я доверяю тебе, — сказал он. — Если ты говоришь, что произойдет нечто плохое, я в это верю, но это не отменяет того, что я собираюсь сделать.

Боб притих, его зеленые глаза стали холодными.

— Это очень глупое решение, — сказал он.

— Не спорю, — согласился Джулиус. — Но мне плевать. Что бы ни случилось, мы разберемся с этим, но я не дам Челси и дальше платить за наш комфорт и безопасность ее страданиями.

— Но я уже сказал, что ты можешь освободить ее позже, — напомнил ему Боб. — Это компромисс! Ты же их любишь?

— Не в этом, — он сжал кулаки. — Может, в другой раз я бы и согласился, но я только что получил самый жестокий урок об опасности промедления. Ты говоришь, что ее можно освободить позже, но позже для нас не гарантировано, да? Челси уже потеряла шестьсот лет на этот бред. Я не дам ей страдать ни минуты больше.

— Даже после того, как она приказала тебе это не делать? — прорычал пророк, перестав играть веселого брата. — Мы оба знаем, что она не отблагодарит тебя за это.

— Возможно, нет, — сказал Джулиус. — Я даже не знаю, какой тайной Бетезда давит на нее, ведь мне никто не говорит, но, что бы это ни было, мы справимся. Мы выдержим все, что грядет, как клан, но я потратил последний день с Марси, будучи сожженным и пронзенным братьями, чтобы стать частью Совета не ради того, чтобы семья полагалась на силовика, держащего нас вместе.

— Я в курсе твоих чувств насчет этого, — рявкнул Брогомир. — Но я тут не для борьбы из-за морали. Я говорю тебе как можно проще, что нам нужно избежать катастрофы. И нужно упомянуть, если ты забыл, что ты в этом Совете только из-за того, что я тебя туда поместил.

— Я знаю это, — сказал Джулиус. — Но…