Даже Смерть знает мое имя 3 (СИ)

Конечно, сердцем новой… э-э-э… религии стало Чернявское княжество и все окрестные земли, чему немало поспособствовала моя благотворная встреча с Императором. Тот всё-таки явился в Чернявск, да так помпезно и красочно явился, что у меня тотчас появились справедливые ассоциации с Алладином из мультика, когда он с трубами, слонами, плясками и фанфарами въехал в Аграбу.

Княжна встретила Императора с распростёртыми объятиями и насквозь фальшивой широкой дружелюбной улыбкой. А за пару дней до его визита она начала вести себя со мной так, будто её подменили. Пропали её ехидные шуточки, подковырки и остроты. И смотрела она на меня так, будто я был дорогой китайской вазой.

Понятное дело, Синявская всеми силами хотела, чтобы я помог ей усидеть на троне княжества. Она могла и слететь с него, поскольку князь так и не сумел прийти в себя. Он всё больше походил на безумца, коего надо было отправить полечиться в соответствующее заведение.

Однако я сумел убедить Императора в том, что нужно оставить все как есть. Не надо Синявскую гнать с трона сраной метлой.

Мы вообще неплохо поговорили с ним. Он даже поклялся, что сделает меня главным богом всех подвластных ему земель, ежели я не дам ему помереть, когда придёт его время. А время-то его подходило. Императору уже было хорошо за семьдесят годков. Ну я и согласился. Выгодная же сделка.

А уже буквально через месяц после нашего разговора с Императором, княжна по секрету сообщила мне, что наконец-то беременна. Я изобразил радость, а вот Синявская и её близкие были рады этому совершенно искренне. Её батька даже будто помолодел лет на десять.

А еще через месяц князь в расцвете лет помер от передоза какой-то херни, словно рок-звезда. Я не стал выяснять: случайно он помер или кто-то ему помог. Лишь подумал о том, что, скорее всего, всё-таки он случайно умер, поскольку как-то рановато было его убивать. Ну, это если предположить, что княжна или кто-то из её окружения устранили князя. Ребёнок-то ещё не родился, а во время беременности всякое могло случиться. Если Синявская потеряет ребёнка, то от кого зачинать другого, чтобы он имел права на престол? Князь же был последним в роду.

В общем, князь умер, а я не стал вытаскивать его дух с того света, поскольку он мне не служил.

После скоропостижной смерти мужа княжна принялась усердно следить за своей беременностью. Она окружила себя лекарями, а всяких раздражающих личностей изгнала из особняка. Ну и на княжеские дела она забила болт, передав их… нет, не в руки её отца барона Синявского, из-за чего он искренне расстроился, она отдала дела в цепкие помолодевшие лапки некроманта Стоцкого. Да, я всё-таки дал ему новое и молодое тело. И он с новыми силами взялся за княжество, стремясь превратить его в развитую индустриальную территорию с хорошей армией. Так я, фигурально выражаясь, потерял одного из своих наиболее ценных приближённых. Ему уже было не до служения мне. Тут, как говорится, не разорваться.

Мне думалось, что и ректор может пойти по той же кривой тропке. Но он наоборот — вдруг совсем забросил свой университет и азартно принялся следить за теми высокородными людьми, что с его подачи встали под мои знамёна. Ректор следил за тем, чтобы они рьяно служили мне, а не филонили, получив новые тела взамен старых. В нём будто бы взыграл долг. Мол, я этих людей отбирал, проверял, так что будет некрасиво, ежели они поведут себя хреново. Поэтому он всеми силами и приглядывал за ними.

Бульдог и Рябой занимались тем же самым только среди простолюдинов.

А потом к моим последователям присоединился и Чернов, решивший таким образом возвыситься в глазах отца Коломейцевой, чтобы тот наконец-то дал ему позволение жениться на ней.

И всего через три-четыре месяца у Чернова всё получилось. Он заслужил предварительное одобрение её отца, но даже после этого Чернов не перестал служить мне верой и правдой. Он даже пару раз выступал вместе со мной в столицах крупнейших государств, где я проводил такие же «презентации», как та, что прошла в Чернявске перед толпой горожан. К слову, меня везде ждал успех. Встречали, как спасителя. Правда, иногда приходилось хорошо поработать нанятым мной заводилам из толпы.

В общем, много чего случилось за это время. Поездки, разговоры, угрозы и посулы. И за всем этим я как-то позабыл об Акиме, а когда вспомнил о нём, то понял, что простил его. Потому я решил вернуть его в мир живых.

Произошло это знаменательное событие на плоской вершине моего только-только построенного в Чернявске храма, похожего на ту пирамиду, вершину которой облюбовали Врата Богов.

Конечно, мой храм был не стол внушителен, как та пирамида, зато внутри у него был шикарный зал, расписанный лучшими мастерами. На нарисованных ими рисунках я гнал взашей монстров из прорывов, чтобы люди не забывали кому обязаны своим спасением.

Так, что-то я отвлёкся. Речь же шла об Акиме… Я вытащил его из мира духов и вселил в грача.