Но надо сказать, что к наготе девушки мы уже начали привыкать. Это как с огромной банкой, полной твоего любимого яства. От первой ложки ты кайфуешь и блаженно закатываешь глаза, а от последней — уже блевать тянет. И вот наше мужское трио уже частично насытилось формами красотки, однако блевать пока не тянуло.
— Хорошо, — согласилась девушка, взяла валяющуюся под ногами веточку и стала схематично рисовать прямо на земле. — А вас, гляжу, сильно интересуют эти Врата? Но вы же знаете, что лич не может стать богом? Только представители разумных рас способны на это.
— Какая вопиющая дискриминация, — пробурчал я, наблюдая за тем, что выходит из-под руки Рыжей.
Девушка дёрнула губами, то ли поняв, то ли не поняв слово «дискриминация». Но, кажется, она все-таки уловила его суть и сказала:
— Однажды богом стал великан и три раза представители волшебных народов: фея, леший и бука.
Мы с ректором и Бульдогом как-то весьма синхронно переглянулись и каждый наверняка подумал: «Куда мы попали? Тут ещё и волшебные народы живут?» Хотя чего ещё можно было ожидать от Земли-1? Здесь же сосредоточение магии. Тут она и появилась.
— Всё, я закончила, давайте продолжим наш путь. Кстати, куда вы идете? — спросила Рыжая, встала с колен и принялась отряхивать их.
— В Леснянск, — ответил я, едва не вскрикнув от радости, когда посмотрел на рисунок врат. Они выглядели, как арка на вершине пирамиды, и на этой арке красовались заковыристые символы. И вот они-то и заставили меня обрадоваться, поскольку на Списке красовались такие же закорючки, похожие на червей, изогнувшихся в агонии. Я их хорошо помню. Они будто отпечатались на скрижалях моей памяти.
— Замечательно, — улыбнулась Рыжая и вдруг настороженно глянула в сторону леса, где отчётливо треснула сухая ветка. Получившийся щелчок походил на звук и заставил всех нас вздрогнуть.
В следующий миг из царящего под деревьями шевелящегося мрака вылетел громогласный рёв. А следом за ним показалась мохнатая морда с налитыми кровью горящими яростью глазами и распахнутой пастью с жёлтыми клыками, с которых капала слюна.
— Она нашла меня! — взвизгнула девушка и метнулась за спину Бульдога.
Благо охотник не растерялся. Он стиснул двумя руками рукоять боевого топора и занёс его над головой. Выщербленное лезвие хищно блеснуло. А револьвер ректора несколько раз громыхнул, изрыгнув снопы искр, пороховые газы и пули. Последние понеслись к разъяренной медведице-оборотню. Три пули угодили в широкую грудь зверя, заставив его болезненно зарычать. А четвёртая попала прямо в лоб оборотня и, смявшись, сконфуженно упала в траву, не пробив толстую кость.
Ректор рефлекторно ещё пару раз нажал на спусковой крючок, но барабан лишь безвредно щёлкал, намекая, что револьвер разряжен. Граф же привык к шестизарядным револьверам.
К счастью, ректор вовремя осознал, что происходит, и полез в карман за патронами, лихорадочно косясь на несущегося на нас медведя, чья шерсть на груди слиплась от крови.
— Сделайте что-нибудь! — полоснул по ушам истеричный крик Рыжей. — Я сполна заплачу вам!
Мой мозг мимоходом отметил, что девка опять в клочья рвёт свою сказку о бедной семье. Однако я, по понятным причинам не стал акцентировать на этом внимание. Вместо этого моя рука взметнулась, а из магического перстня вылетела «стрела». Она безжизненно-серым сгустком тумана метнулась к оборотню и попала прямо в морду. Но…
— Вы издеваетесь? — разочарованно процедил я, глядя на морду медведя.
Даже нос не сгнил! Только шерсть слегка поддалась гниению! Да тут у всех, что ли, имеется не шуточная защита от магии?! Хотя, с другой стороны, логично, что местные в процессе эволюции обзавелись ею, учитывая, какой разгул магии в этом мире.
— Врассыпную! — скомандовал я, бросившись в сторону.
Мы все ринулись кто куда.
Оборотень же заревел и погнался за Рыжей, чей испуганный вопль заметался в моих ушах. Снова раздались выстрелы револьвера. И ректор все четыре пули уложил в бок зарычавшей медведицы. Однако на ней практически никак не сказались раны. Да, новая кровь обагрила её шерсть, но только и всего. Оборотень даже не замедлился. Он громадными скачками настигал вопящую Рыжую.
И тут наперерез медведице бросился Бульдог, сжимая рукоять боевого топора.
Я тоже помчался к оборотню, только уже с другой стороны, да и в руках у меня был не топор, а меч.
Ректор же высыпал на траву гильзы и снова стал торопливо заряжать револьвер.
— Ай! — пронзительно вскрикнула Рыжая и растянулась на траве.
— Да твою мать! — зло выдохнул я, глядя на то, как девушка, захныкав, шустро поползла по траве, глядя большими от страха глазами на медведицу. А та уже приготовилась приголубить Рыжую когтистой лапой, один удар которой может отправить к праотцам средних размеров буйвола.
— Ыть! — выдохнул Бульдог, опустив топор на занесённую лапу медведицы. Хрустнула сломанная кость, и на траву брызнула горячая кровь, а округу сотряс чудовищный рёв боли. Аж молодые осинки затряслись, а все ночные птицы в панике полетели прочь.