De Aenigmate / О Тайне

Для того чтобы понять логику наших авторов, точнее, не их собственную логику, а логику, восстанавливаемую ими, следует напомнить о некоторых наиболее общих метаисторических парадигмах староевропейского (прежде всего французского) сознания, которые в своеобразной форме «оживляет» эта книга. Наиболее чётко данную парадигму сформулировал Франсис Бертен в своей статье «Революция и Возвращение Великого Монарха» (La Revolution et la Parousie du Grand Monarque[269]):

«Миф о Великом Монархе, или об Утерянном Царе (Roi Perdu) архетипически присущ всем традиционным культурам. Во Франции первое его проявление совпадает с крещением Короля Хлодвига в 496 г., когда одновременно с благословением царствующего короля было объявлено через пророчество святого Ремигия (Saint Remys) о грядущем пришествии Великого Монарха. Этот миф имеет «матричную» эсхатологическую природу, природу дерева, чьи ветви покрыты листвою пророчеств, предсказаний и преданий, отбрасывающих на землю уже как бы «светскую», «историческую», «мирскую» тень. Оказывается, что история Франции — это история «вечного заговора», филигранно чётко отражающая метаисторический миф о Великом Монархе, который и есть её сокрытый полюс, её тайнодвигатель. Попробуем понять динамику, заложенную в Gesta Dei per Francos. Этот движущийся текст движется не непрерывно, а как бы узловыми толчками, источником которых является Божественное Домостроительство, но именно через свою прерывность миф сам по себе превращается в нечто, непрерывно преследующее сознание людей, подчиняя его пророчествам и предсказаниям, то тайным, то всплывающим на поверхность. Так в свои права вступает История — книга смыслов, заложенных в ней от Начала. Неудивительно, что такая травма, как Революция, пробудила среди как её адептов, так и противников все доселе дремлющие мифы, которые в свою очередь стали приводить в движение новые и новые события, подобно расширяющимся кругам на воде. Усекновение главы Христианнейшего Короля (Людовика XVI. — В.К.) оказалось разломом истории, который одновременно и предзнаменовал, и открывал эсхатологическую перспективу мифа о Великом Монархе, как и неотъемлемо соединённого с ним мифа о Святом Понтифике или Ангельском Папе. Это не только не случайно, но и неизбежно. Священное Королевство и Римский Понтификат неразделимы; предсказатели и духовидцы всегда и везде говорили о единстве Царства и Священства, иначе говоря, временной и вечной власти, и точно так же их соединяла через отрицание и любая революция»[270].

Надо сказать, что Франсис Бертен в принципе выражает римско-католическую точку зрения и видение проблемы хотя и в традиционалистской, но всё-таки сугубо «латинской» перспективе. «Священная загадка» ставит вопрос иначе, и в данном случае её авторы, свободные от доктрин Римской епархии, безусловно, правы. Первое: «За год до этого (т. е. до убийства Дагоберта II. — В.К.) появился важный документ, призывающий изменить ход всей истории Запада. Он называется "Дарственная Константина", и, если сегодня все знают, что это была фальшивка, грубо сфабрикованная папской канцелярией, то тогда он имел значительное влияние. Этой "дарственной", датированной предполагаемым годом обращения Константина в христианство, т. е. 312 г., император передавал в дар епископу Римскому, а следовательно, Церкви, всю полноту своих прав и всё своё достояние. Новый факт мировой истории: он официально признал главу римской Церкви "викарием Христовым" и отдал ему статус императора»[271]. Напомним: официальная позиция всех восточно-православных церквей по этому вопросу точно такая же.

И второе. «Как мы видели, в 496 г. Церковь навсегда связала себя с родом Меровингов. Санкционируя убийство Дагоберта II, учреждая церемониал коронации и сажая Пепина на франкский трон, она тайно предавала пакт. Более того, коронованием Карла Великого она публично и окончательно подтверждала своё предательство»[272].