De conspiratione. Капитализм как заговор. Том 1. 1520 - 1870-е годы

Но вернёмся к событиям Французской революции, где запущенный заговорщиками террор не обошёл и масонов-закопёрщиков революции. В 1793 г. возникла ситуация, которую можно охарактеризовать и русской поговоркой «Не буди лиха, пока оно тихо» и шекспировской строкой «Ступай, отравленная сталь, по назначенью». Исследователи отмечают состояние упадка французского масонства после 1793 г.; как говорится, «за что боролись, на то и напоролись». Впрочем, напоролись ненадолго. При империи подъём масонства возобновился (1802 г. ― 114 лож, 1804 г. ― 300, 1810 г. ― 878, 1814 г. ― 905; из них 79 военные[196]); после её крушения, когда французские масоны, разочаровавшись в Наполеоне, а попросту говоря, решившие его сдать, подыграли союзникам, он продолжился, но под весьма жёстким контролем британцев.

А вот у себя британцы революцию не допустили, причём пошли ради этого на беспрецедентную меру, затормозившую развитие капитализма, ― резко ограничили на период 1795―1834 гг. формирование конкурентного рынка труда в Великобритании. В период промышленной революции вместе с «опасными» и рабочими классами росло число недовольных и взрывоопасных элементов. Естественно, на простой люд обрушивали репрессии ― вполне в английском классовом духе. Но был найден и более хитрый ход ― патерналистский «закон Спинхемленда», словно вынырнувший из эпохи Тюдоров и Стюартов.

6 мая 1795 г. мировые судьи графства Беркшир, собравшиеся на постоялом дворе «Пеликан» в Спинхемленде, решили: в дополнение к зарплате беднякам надо выдавать денежные пособия, привязанные к цене на хлеб. Таким образом нуждающимся был обеспечен минимальный доход независимо от заработка, причём не только работнику (3 шиллинга в неделю), но и его жене и детям (1 шиллинг 6 пенсов на человека)[197]. Эта мера была чрезвычайной и неформальной, но она распространилась почти на всю Англию. В результате многие семьи предпочитали не работать, а получать минимум. Результат ― социальное гниение; формирование социально паразитических групп, разлагающих общество в течение нескольких десятилетий, пока в 1834 г. «закон Спинхемленда» не был отменён.

Обратим внимание на следующее: ради своих долгосрочных интересов капиталистический класс Великобритании идёт на сорокалетнюю деформацию капитализма, тормозит его развитие ― капитализм с ограниченным рынком рабочей силы это ограниченный капитализм. В данной ситуации британская верхушка лишний раз продемонстрировала и классовую зрелость, и мастерство социальной инженерии, и умение планировать будущее. А вот «французятина» провалилась, и потому после наполеоновских войн вынуждена была встроиться в хвост британцам, формально сохраняя статус европейской державы, а точнее, претендуя на него; но, как говорится, попросить прибавки к зарплате можно, получить вряд ли.

 В известном смысле Французская революция стала оргоружием наднациональных финансово-политических КС и Великобритании в их борьбе против Франции, французской монархии. Эти силы и стали главными победителями в наполеоновских войнах, главными бенефикторами британского цикла накопления и британской гегемонии. Со всей очевидностью это выявилось в краткий, но очень важный отрезок времени ― 1815―1848 гг., когда по сути в основных чертах оформилась Современность (Modernity) в том виде, в каком мы её знаем. Это же время стало периодом серьёзных изменений:

― в мире финансового капитала;

― в мире КС;

― в европейской и мировой геополитике, где главным противоречием стало британско-русское ― Россия и русские стали главным врагом Великобритании. В то же время они стали главным врагом масонских КС, как «революционных», так и «реакционных» (кавычки отражают относительность этого противопоставления), и финансового капитала, прежде всего Ротшильдов.