Де Голль

Первостепенное значение премьер-министр придавал связям Франции с ее ближайшим соседом — Германией. Да, она воевала с Францией на протяжении веков. Генерал сам находился на передовой и в Первую и во Вторую мировые войны. И тем не менее глава правительства не расценивал Германию как заклятого и вечного врага французов. Еще в межвоенный период он говорил: «Немцы принадлежат к той же христианской цивилизации, что и мы. У них такие же, как у нас, соборы, такая же культура. Нет другого, столь близкого нам народа»^{436}. Он с восхищением восклицал: «Какая беспокойная у них душа! Она все время вибрирует от своей безудержной любви к порядку»^{437}. В то же самое время, когда в Германии нарастали реваншистские настроения, де Голль одним из первых забил в набат. Но фашисты не представляли весь немецкий народ, в котором генералу многое нравилось. А теперь, когда войны остались далеко позади, новый премьер-министр Франции твердо решил, что вековому соперничеству двух стран будет положен конец.

Как только де Голль вернулся к власти, он решил без промедления налаживать диалог с немецким руководством. В сентябре 1958 года генерал пригласил Конрада Аденауэра приехать к нему с частным визитом прямо в Коломбэ. Канцлер согласился. 14 сентября он прибыл в Буассери в машине без эскорта, только в сопровождении водителя-секретаря и переводчика. Жена главы французского правительства, зная, что ее гость любит розы, собственноручно срезала эти цветы в своем саду и поставила большой букет из них на деревянный комод в выделенной Аденауэру комнате на втором этаже.

Премьер-министр Франции и канцлер Германии увиделись впервые. За обедом атмосфера сначала была натянутой. Но гость быстро освоился и произвел на де Голля, его жену и сына самое приятное впечатление. Генерал говорил с канцлером на его родном языке и рассказывал ему, как еще в молодости путешествовал по Германии и учил немецкий язык.

Де Голль и Аденауэр беседовали с глазу на глаз в библиотеке. Они затронули важнейшие темы современных международных отношений и обсудили пути развития франко-западногерманских связей. Потом главы государств гуляли в парке Буассери.

К ужину в Коломбэ приехали министр иностранных дел Морис Кув де Мюрвиль и послы Германии в Париже и Франции в Бонне. Поздним вечером де Голль отметил, с какой легкостью его 82-летний гость поднялся по лестнице на второй этаж в свою комнату. Утром 15 сентября он отправился в обратный путь^{438}. Так было положено начало многолетнему плодотворному сотрудничеству между Францией и Германией.

28 сентября проект основного закона, выдвинутый правительством де Голля, одобрили 79,25 % пришедших голосовать французов. Генерал и его сторонники праздновали победу. Франция получила Конституцию 1958 года. Она превратила страну в республику президентского типа правления. Именно президент, как давно мечтал де Голль, становился теперь центральной фигурой всей французской политики.

По новой конституции президент республики имел право назначать премьер-министра и отдельных министров, возвращать принятые парламентом законопроекты на повторное обсуждение, передавать на референдум по предложению правительства или обеих палат любой проект закона, касающийся организации государственной власти или одобрения международных соглашений, способных затронуть деятельность государственных институтов. Он мог также распускать (после консультации с премьер-министром и председателями палат) Национальное собрание и назначать новые выборы^{439}.

Статья 16 Конституции 1958 года давала право президенту республики в чрезвычайных обстоятельствах брать всю полноту власти в стране в свои руки. Она гласит:

«Когда институты республики, независимость нации, целостность ее территории или выполнение международных обязательств оказываются под серьезной и непосредственной угрозой, а нормальное функционирование конституционных органов государственной власти нарушено, президент республики принимает меры, которые диктуются данными обстоятельствами. Для этого достаточно простой консультации с премьер-министром, председателями палат парламента и Конституционным советом. Парламент собирается в таком случае по собственному праву и не может быть распущен»^{440}.