De Personae / О Личностях. Том I

Если полагаться на первое Послание Петра, то христиане в I в. уже появились на Чёрном море (1 Пет 1:1 : «Пётр, Апостол Иисуса Христа, пришельцам, рассеянным в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии…» Понт и Вифиния составляли одну сдвоенную провинцию.) По своему вероучению и отчасти по своему составу первые христианские общины в Понте и Вифинии принадлежали к иудеохристианству. Христианство I в. ещё, по существу, не мыслило себя в отрыве от иудаизма, рассматривало себя как некий «истинный иудаизм». (Кстати, сегодня эту позицию разделяют многие ассимилированные евреи.) Христианская проповедь долгое время оставалась привязанной к синагогам, а эллинистические евреи рассматривались в качестве привилегированного объекта христианской миссии. Религиоведы подметили, что в раннехристианской литературе богоизбранность Иисуса аргументируется не столько совершёнными им чудесами, сколько тем, что Иисус исполнил предсказания древнееврейских пророков. Таким образом, Маркион вырастал во многом в духовной атмосфере иудеохристианства. О том, насколько многочисленными и сильными были христианские общины в этом регионе, например, во времена Траяна, свидетельствует знаменитое письмо Плиния Траяну. Вероятно, оно было написано на востоке провинции Вифиния и Понт, в Синопе, Амастрии или Амазии. Приведу перевод письма.

Гай Плиний Цецилий Секунд (61-114 гг. н.э.) — императору Траяну: «Дело мне показалось заслуживающим консультации главным образом ввиду численности подозреваемых; ибо обвинение предъявляется и будет предъявляться ещё многим лицам всякого возраста и сословия обоего пола. А зараза этого суеверия охватила не только города, но и сёла и поля; его можно задержать и справить… Отсюда легко сообразить, каше множество людей ещё может исправиться, если будет дана возможность раскаяться». Тертуллиан (ок. 160 — после 220) почти через 100 лет ссылался на это свидетельство Плиния: «Плиний Секунд, управляя провинцией, осудив на смерть нескольких христиан, а других лишив мест, ужаснулся от их множества» («Апология», 20).

Поэтому сообщение Ипполита относительно того, что Маркион был сыном епископа (одного из епископов?) Синопа, само по себе не является неправдоподобным. Вообще говоря, развитие Маркиона становится более понятным для современного человека, если принять за исходное, что ещё ребёнком или просто в юном возрасте он стал христианином и принадлежал к достаточно многочисленной христианской общине. Как справедливо отмечалось автором классических исследований по истории раннего христианства Адольфом фон Гарнаком (1851-1930), всю свою жизнь Маркион, в отличие от гностиков, работал для всего христианства и никогда не имел специфически сектантских устремлений. Также и его осведомлённость в Ветхом Завете, его пиетет по отношению к букве Ветхого Завета, пусть даже сочетающийся с общим неприятием последнего, объясняются гораздо легче и убедительнее, если предположить, что он возрастал с младых ногтей со Священной книгой в руках (кстати, ею наверняка была «Септуагинта»). Очевидно и то, что Маркион был не просто грамотным, но и учёным человеком; помимо всего прочего, он был начитан в греческой философии и не чужд эллинистической филологии.

Коль скоро Маркион на самом деле был отлучён от христианской церкви в Синопе своим отцом, это произошло, вероятнее всего, по причине отстаивания первым еретического учения: таков реальный смысл ходячей легенды о соблазнении им девственницы, за которое он был сурово наказан. В точности не известно, в чём именно состояла тогдашняя ересь Маркиона, стоившая ему отношений с отцом. Но, скорее всего, Маркион уже в молодости стал выражать сомнения в том, что Ветхий Завет, «закон и пророки» сохраняют абсолютную значимость и применимость для христианства. Отлучение от церкви по методе более поздних времён ещё не практиковалось в эпоху Адриана: оно отчасти означало нечто большее, чем позже, отчасти — нечто меньшее. Большее, ибо оно могло проводиться в таких строгих формах, что отлучённый проклинался как дьявольское отродье, т. е. исторгался из человеческого общежития. Меньшее, ибо приговор отлучающей общины не имел принудительной силы для других общин. Следует предположить, что к отлучению синопскую общину мота побудить только тяжкая ересь. Христиане в те поры были способны отречься от своего собрата лишь в самых крайних случаях. Видимо, уже тогда Маркион отстаивал основные положения своего невыносимого, ненавистного для христианской церкви учения.