ДЭ Пятачка

— Это просто бизнес, писательство. Карандаши, бумажки и прочая чепуха. Если Вы спросите меня, я скажу: «Пе-ре-хва-ли-ли». Дурацкие штучки. Ни слова по делу.

Таким образом, «Дао Пуха» стал известно как Образец Замечательного Успеха. И до недавнего времени я полагал для себя, что это — Конец. Я объяснил даосские принципы. Мы чудесно позабавились с Пухом и его друзьями. Были другие вещи, которыми мне хотелось заняться, другие дела, в которых я хотел бы участвовать. «Пожалуйста, остановите этот Замечательный Успех, — просил я. — Я хочу выйти из игры.» Но никто не собирался меня освобождать. «Да нет же, я не собираюсь продолжать „Дао Пуха“. Я вообще не люблю продолжения. Большое спасибо. До свидания.»

Но мягко и постепенно — настолько мягко и постепенно, что в течение долгого времени я даже не осознавал этого — что-то начало закрадываться в моё сознание. Чей-то слабый голосок пытался привлечь моё внимание. Спустя некоторое время я понял, что это был голос Пятачка. Наконец, я уселся и стать слушать.

А чуть послушав, стал делать записи… Имелось многое, о чём стоило рассказать и на что обратил моё внимание Пятачок, — но почему-то никто не говорил об этом, хотя сегодня это необходимо. А ещё больше, как заметил он, это понадобится в последующие годы. Новая книга не должна была стать «продолжением»; она должна была стать книгой-товарищем, книгой-спутником, какими оказался для «Винни Пуха» «Дом на Пуховой Опушке». А почему вообще я стал прислушиваться Пятачку? Ответ на это — в моём прошлом.

В детстве, впервые услышав истории о Пухе, я сразу же проникся нежностью к Пятачку — он стал моим самым любимым персонажем среди всех, о ком рассказывается в «Винни Пухе». Я ощущал это, но не знал, почему это так. А теперь знаю. И надеюсь, что вы тоже, ещё до того, как дочитаете эту книгу, узнаете это.

Вмешательство

Мы хотели сделать это Вступлением, но перед ним уже оказалось что-то другое. В общем, в конечном счёте мы решили, что не можем назвать это Вступлением.

Мы спросили Сову, незаменимого консультанта в подобных вопросах, как называется Вступление, если оно идёт после чего-то ещё. «Вмешательство» — ответила она со знанием дела. А раз Сова сказала, что это Вмешательство, значит, так оно и есть.

Итак, прежде всего…

— Я участвую в этом? — спросил Пух.

— О, Пух. Я не знал, что ты здесь.

— Похоже, почти никто уже не замечает, — печально отозвался Пух.

— Конечно же участвуешь, Пух. Уже.

— Это хорошо, — сказал он, значительно повеселев.

Что мы хотим объяснить в этом Вмешательстве…

— Это что? — спросил Пух.

— Вмешательство. Чем мы сейчас и займёмся.

— Это что-то вроде Прерывания?

— Ну, что-то вроде того. Мне так кажется.

Так или иначе, но то, что нам хотелось бы сделать в этом Прерывании, это объяснить, что эта книга — дальше надо как можно мягче… — не совсем о Пухе.

— Прошу прощения, — сказал Пух. — Кто-то что-то сказал?

— Я ничего не слышал, — сказал я.

— Ох, — сказал Пух.

— Эй, Пух — там, за окном на дереве, это редкая птица? Или рыба?

— Не вижу ничего на дереве, — сказал Пух.

— Я уверен, что это рыба. Одна из редких.

— Должно быть, так, — сказал Пух. — Если она на дереве.

— Пойди и выясни, ладно, Пух? Вот, я даже открою тебе дверь. Будь там повнимательнее. До свидания.

* * *

Да, это не столько книга Пуха, сколько книга Пятачка. На её страницах именно робкий, печальный Пятачок яснее, чем безмятежный, удовлетворенный Пух, укажет нам Путь. Другими словами, попробуем взглянуть на вещи под несколько иным углом. И так как на этот раз мы будем иметь дело с более нерешительным зверьком, эта книга может показаться чуть более серьезной, чем ее предшественница. Но…

— Ах, вот ты где… — сказал Кролик. — А Пятачок свалился в корзину для бумаг.

Возможно, «серьёзной» это не совсем то слово, которое нам необходимо. Возможно…

— На помощь! На помощь!

… более удачным словом было бы «спокойной».

КРАК!!!***?

— Это ещё что такое?

— Это Тигра спасал его, — сказал Кролик.

— Бедный Пятачок. Сообщите ему, что я буду там сейчас же. Извините меня.

Что-то — что, опять о том, что это такое? — ДЭ пятачка

В один из дней, когда солнце взошло над Лесом, принеся с собою прелые запахи Мая, и все талые воды Леса с радостным звоном вновь устремились в поисках новых уютных русел, и малые лужицы размечтались о жизни, которую они повидали, и больших делах, ими совершённых, а в тепле и тишине Леса осторожно пробовала свой голос кукушка, прислушиваясь: хорош ли он? И дикие голуби нежно жаловались друг другу в своей ленивой уютной манере, что во всём виноват другой, но это не имело особого значения… В один из таких дней Кристофер Робин свистнул так, как умел только он, и из Леса в Сотню Акров припорхала Сова, чтоб увидеть то, что следовало увидеть.

— Эй, Пух и Пятачок, входите и устраивайтесь поудобнее. Вы как раз вовремя.

— Вовремя для чего? — с надеждой спросил Пух. — Для небольшого…

— Для небольшого экскурса в даосизм.

— Ой.

— Это не опасно? — спросил Пятачок.

— Конечно нет. Вы же знаете, что такое даосизм.