De Profundis

Стелла удостоила ее двух фраз за очень короткое время. Это наверняка было для нее много, потому что два следующих дня она не разговаривала. Но ее такой своеобразный тембр, казалось, витал вокруг, как ноты далекой музыки, и Роксанна изо всех сил цеплялась за воспоминание об этом голосе, сама того толком не сознавая. Это помогало ей вставать утром, готовить еду, становившуюся все более скудной (полуфабрикаты, разморозившиеся во время аварии, были почти все съедены); это помогало ей представлять себе жизнь, для них двоих, вне этого городского ада. Она, смотревшая на свое собственное существование, как коровы смотрят на проходящий поезд, она, у которой само понятие «плана» не укладывалось в голове, оказалась облечена своего рода миссией. Ей было нелегко принять это положение вещей. Изрядная часть ее еще отказывалась от ребенка, которого ей доверили.

И все же она его нашла. Ключ лежал в маленьком ящичке шкатулки с украшениями. Когда Роксанна дотронулась до него, металл показался ей теплым. Запах бело-розового помпона вдруг погрузил ее в прошлое: она увидела себя сидящей за столом в кухне у бабули, ее бабушки, в тепле очага и запахах выпечки…

Роксанна провела рукой по лицу, закрыла ящичек и повернулась, высоко подняв ключ. Стелла оторвала глаза от книги, и широкая улыбка озарила ее черты на одну короткую секунду. Роксанна поняла, что они уедут завтра.

Она позвонила Мехди. Он пришел весь в поту: пересек город пешком и попал в перестрелку. Просидев час в разрушенном доме, бежал сломя голову весь остаток пути. Роксанна заговорила без обиняков: она хотела, чтобы он поехал с ними в Сен-Фонтен, но он наотрез отказался. А о его матери она подумала? Разве она не знает, что он никогда ее не оставит? Можно взять с собой и Мариам, заверила Роксанна. Но Мариам не может ехать, в ней же сто двадцать кило, у нее варикоз, и сердце бьется со скоростью звука! И потом, во-первых, Сен-Фонтен – что это за дыра? Что за святой фонтан? Такого наверняка даже в календаре нет! Это покровитель дураков, которые думают, что где-то трава зеленее? Нет, нет и нет, без меня, дамы! Но я немножко провожу вас, до вокзала. Чтобы вы не попали на опасные улицы, чтобы вас не изнасиловали, не перерезали глотки. Мехди был вне себя, говорил заикаясь. Однако же он согласился остаться переночевать.

Роксанна так и не смогла уснуть. К счастью, Мехди тоже не спал. И в темноте, точно два подростка, ускользнувшие из-под надзора взрослых, они принялись шептаться, куря сигареты. Мехди отлично понимал, что Роксанна хочет увезти Стеллу в безопасное место. Вот только он не верил, что в сельской местности действительно безопасно. И Роксанна там никого не знала. На что они будут жить? Придется что-то им продавать, этим крестьянам. Но что? Потому что с вилами или заступом Мехди плохо ее себе представлял… А доить корову, а, Рокси, ты умеешь доить корову? И потом, электричества там нет уже лет сто. Не то что здесь! И деревенские – они не такие, как мы, поди их пойми… Речь Мехди произвела определенное впечатление на Роксанну. Обо всем этом думать она избегала. Но было ясно, что она и сама плохо представляла, как приспособится к сельской жизни. Устав от всего этого, она велела Мехди заткнуться и задремала на несколько часов до рассвета.

Занялся день, и одновременно на город навалилась тяжелая жара. Лето было сырым и душным, как всегда, под нависающим пасмурным небом, но ежегодный период аномальной жары до сих пор еще не наступил. Это часто случалось в начале августа и длилось примерно до конца октября. Было двадцать пятое, и люди наивно полагали, что избежали этого привычного бедствия. Но оно лишь медлило, чтобы напасть еще свирепее, и этот первый день, когда температура поднялась выше сорока градусов, предвещал убийственную осень. Каждый год середина лета напоминала всем о начале пандемии два года назад: именно в этом месяце вирус Эболы проник в границы Европы из Северной Америки и Австралии с молниеносной быстротой. Болезнь как будто притянула за собой целую череду других катастроф: климат испортился окончательно; бури, проливные дожди, цунами, аномальная жара свирепствовали вовсю, и не только в Южном полушарии; казалось, получив сигнал от Эболы, природа дала волю своей слепой мести. Вереница бедствий триумфально отплясывала свою фарандолу вокруг Земли, жизнь на которой еще продолжалась поистине чудом. Многие виды, конечно же, вымерли окончательно, но человек, неистребимая язва планеты, упорно не хотел перестать существовать.

Роксанна взяла с собой только большую дорожную сумку. Еды на дорогу, кое-какую одежду для себя и Стеллы, пять любимых книг и лекарства. Антибиотики, на сей раз настоящие, сильные обезболивающие на основе морфия, дезинфицирующие средства. Она поколебалась, но не смогла устоять перед искушением взять ксинон, на случай если от ночной тишины или окаянного пения птиц на рассвете одолеет тоска.