De toutes les fureurs de son ame (СИ)

Сон никак не шел к погрузившейся в размышления цыганке: в голове ее крутились образы и события, плавно перетекавшие одно в другое – звонарь, Феб, роковой удар черного монаха, его обжигающий поцелуй, тюрьма, пытка, ужасное любовное признание, спасший ее несчастный урод, Гренгуар, бегство из собора, предательство капитана… Эсмеральда пыталась представить себе, какая жизнь ждет ее в чужой стране. Она почти не сомневалась, что мужчина сдержит слово и выведет ее из Парижа: теперь, когда он утолил свою страсть, больше ни к чему было удерживать уличную плясунью. Вот только что ждет ее дальше?.. Дорога, голод, неизвестность. Одна, лишенная возможности даже взять с собой верную подружку Джали! Будущее пугало, и покинуть столицу Франции, а с ней и своего мучителя было почти так же страшно, как и оставаться рядом с ним дальше: этот непонятный, надменный, властный человек, такой разный, так быстро переходящий от жестокости к нежности, от угроз к мольбам, казалось, приобретал какую-то силу над ней, завладевая постепенно не только побежденным телом, но и надломленной душой.

Так пролежала цыганка не менее – а может и гораздо дольше – часа, погруженная в собственные мысли, пока не почувствовала сильное покалывание в затекшей руке. Слегка пошевелившись, она осторожно приподнялась, оглянулась на по-прежнему ровно дышащего священника и встала с кровати. Накинув сорочку, она вдруг увидела небрежно забытую на столе связку ключей. Неужели?! Это был шанс, и девушка не собиралась его упускать. Неслышно подошла она к столику, крепко зажала в кулачке тихо звякнувшие ключи и поспешно нагнулась, чтобы подобрать платье: разумнее было одевать его внизу, дабы не разбудить шуршанием своего тюремщика. Красавица одним плавным движением подняла легкую ткань, бросила последний взгляд на кровать, желая убедиться, что мучитель ее мирно спит… и словно приросла к полу. Клод сидел на постели; его совиные глаза мерцали в полумраке мистическим желтоватым светом.

- Отдай мне ключи.

========== xiii ==========

Эсмеральда не двигалась с места, неотрывно глядя на него. Подождав с полминуты, Фролло медленно поднялся и направился к попятившейся обратно к столу маленькой фигурке. Что теперь ее ждет?! Однако мужчина лишь взял из безвольно разжавшихся пальчиков ключи, не глядя, швырнул их на постель и, не отрывая взора от расширившихся черных очей, начал медленно стягивать с округлых плеч белую сорочку.

- Я ведь сказал, что отпущу тебя, как только придет время твоего женского недомогания, - терпеливо, точно ребенку, повторил он вечернее обещание. – И кстати, ближайшие несколько дней я намерен провести с тобой. Меня не должны видеть в Париже, поэтому все необходимое будет приносить один уличный мальчишка – Жак, кажется… Он, похоже, сообразительный малый и не болтает лишнего, получив свою монету. Теперь, если ты захочешь, мы сможем гулять в предрассветных сумерках, когда самые поздние из пьянчуг и грабителей уже разбрелись по домам, а самые ранние из торговок еще досматривают последние сладкие сны. В такой тихий час мы легко услышим топот караульных еще за полквартала, так что тебе ничего не грозит. Ты, верно, соскучилась по прогулкам, свежему ветерку, первым солнечным лучам?..

- Да, - тихо выдохнула прелестница, и сердце ее сделало радостный кульбит.

- В таком случае, мы может прогуляться уже сегодня, - заключил священник. – Однако до рассвета еще далеко…

Не договорив, он порывисто прижал к себе обнажившееся тело и припал к приоткрывшимся устам в жадном поцелуе. Спускаясь все ниже, архидьякон пал на колени и заскользил губами по нежным бедрам, обжигая горячим дыханием гладкую кожу. Девушка замерла в его руках и вцепилась холодными пальчиками в плечи склонившегося пред ней мужчины:

- Не надо…

- Ты погубишь меня, чаровница!.. – простонал тот вместо ответа, пропуская мимо ушей ставшую уже привычной мольбу и продолжая блуждать губами по девичьему телу, одаряя лаской теплых ладоней, чувствуя овладевающее всем его существом непреодолимое желание.

Несколько минут спустя, сломленный похотью, Фролло резко выпрямился во весь свой большой рост и, подхватив за бедра вскрикнувшую от неожиданности цыганку, усадил ее на столик.

- Тише, дитя, не бойся… - раздвинув длинные ножки, хрипло пробормотал он, припадая к небольшой груди и мягко обхватывая горячим ртом маленький сосок, чем заставил красавицу выгнуться от удовольствия.