Дебаты под Martini

Я проходил обследования: мне делали обычный рентген, рентгеновскую томографию, электроэнцефалограмму, сканирование. Друзья, родственники, сослуживцы забросали меня советами: лечь в клинику в Швейцарии, использовать биодобавки в пище, прибегнуть к услугам психоаналитиков, гомеопатов, других врачевателей.

Я досконально изучил свою проблему. Кое-какое утешение я получил от открытия, что у некоторых великих писателей были мигрени (если не приступы головной боли, подобные моим). Вроде бы Льюис Кэрролл задумал написать «Алису в Стране чудес» во время галлюцинаций, предшествующих приступу мигрени. Александер Поуп в середине ночи мог попросить кофейник с горячим кофе, чтобы вдохнуть ароматного пару. (Своим приступам головной боли мне хотелось сказать: у меня никогда не возникало желания родиться в романтическом прошлом. Хорошо, что я живу во второй половине двадцатого века, когда отлично развито аптечное дело.)

Именно мой отец, после того как стал свидетелем моих ужасных мучений, нашел невролога доктора Франка Петито, который работал в Манхэттене. Я думаю о нем с таким же благоговением, с каким некоторые воспринимают Элвиса или мать Терезу.

Доктор Петито сделал две вещи. Во-первых, вдобавок к сосудосужающему препарату элавилу он прописал мне антидепрессант с успокаивающим эффектом. При упоминании о транквилизаторе я занервничал, но доктор объяснил, что элавил содержит компонент (он сам не знает какой), который снимает головную боль. Доктор Петито сказал, что в день следует принимать не десять таблеток, а всего лишь две. Кроме того, он посоветовал мне бросить курить.

— Если вы откажетесь от курения, — заметил он, — то скорее всего лет через пять вы забудете о своих приступах. Между приступообразной головной болью и курением связь гораздо теснее, чем между курением и раком легких.

Для меня это было новостью.

— Пока еще нет данных, подтверждающих это мнение, — продолжал доктор, — но я так считаю, и у меня есть несколько сторонников.

Мне оставалось удивляться, почему никто из докторов, которых я посещал раньше, не сказал об этом. Вероятно, потому, что ни один из них не был доктором Франком Петито.

Итак, я бросил курить. Более-менее.

Элавил сотворил чудо. Вместо десяти приступов в день я испытывал только два. Но и они продолжали мучить меня. К тому времени я стал работать в Белом доме спичрайтером. Работа была нервной. Вспоминается один день, когда я на борту самолета спешно составлял приветственную речь (свои лекарства я забыл в багаже; подобный просчет больше не повторялся), и мне пришлось умолять доктора вице-президента Буша сделать мне укол морфия, чтобы я смог закончить работу. Доктор мог предложить только тайленол с кодеином. Я с презрением отверг его никчемные таблетки, так как уже понимал, что помочь мне могут только сильные анальгетики.

Несколько дней спустя, в Вашингтоне, я лежал на столе для иглоукалывания, и из моей головы торчало 20 игл. («Это не принесет вам никакого вреда, — сказал доктор Петито, — но и гарантии, что поможет, я дать не могу».) Я принял десять принудительных процедур, которые были очень болезненными, потому что иглы вставлялись в одно и то же место.

Но больше никогда я не испытывал приступов боли. Я расспрашивал доктора Петито об этом методе лечения, которое с блеском провел китайский врач. Но как бы я ни льстил себе мыслью о том, что являюсь живым доказательством нового слова в медицине, правда заключалась в том, что истинными творцами оказались доктор Петито и доктор Вонг. Головные боли исчезли почти ровно через пять лет после того, как я почти бросил курить. Они доставляли мне мучения в течение одиннадцати лет, примерно четверть моей жизни. И я не могу сказать, что скучаю по ним.

Страсти по Матфею

Для христиан Вербное воскресенье — значительный день, знаменующий вход Христа в Иерусалим накануне еврейской пасхи. Это начало страстной недели и праздничных церковных служб. Священник и прихожане читают вслух Страсти по Матфею, начиная с предательства Иуды Искариота и заканчивая погребением Христа — самый напряженный момент повествования на английском языке.

Я считаю себя здравомыслящим католиком периода после созыва папой Второго Ватиканского Собора, и хотя полагаю, что он предпочитал латынь, у меня не дрожат коленки среди людей, слушающих проповедь, когда священник предлагает мне пожать руку соседу.

В наши дни любой католик, если только он не лишен музыкального слуха, знает, что соответствующие церковные органы вели напряженную работу по переводу Библии, написанной живым ярким языком, на современный безликий и вялый английский. С 1965 года мы уже привыкли к такой Библии. Но толкование Страстей из Новой американской Библии на последней воскресной службе было настолько безжизненным, что все пришли в отчаяние от ужасного языка, сотворенного церковными бюрократами.

Судите сами:

Оригинал Библии: «… дух бодр, плоть же немощна».

Новая американская Библия: «дух бодр, но натура немощна».

Умоляю! Почему же им не подошло слово «плоть»? «Натура» в данном случае звучит как искусственная замена.