— Да-да, Сача Бинэ — это точно я, — продолжал меж тем взволнованно вещать в гаджет мой бывший сосед. — Угу, актер. Увы, опыт пока небольшой, но желания играть с избытком… Нет, ни в каком проекте сейчас я точно не задействован… Да, ушел оттуда со скандалом… Блин, да так не бывает! Чтоб ТАКОЙ режиссер наткнулся в сети на какой-то левый стрим, и его заинтересовал безработный Сача Бинэ!.. Да в курсе я, что просмотров там уже за два ляма перевалило. Меня недавно даже в сквере фанаты этого стрима узнали. Но… Конечно, я буду завтра на пробах!.. Девушка, я вас умоляю, только скажите честно: это точно не розыгрыш?.. Спасибо! Огромное вам спасибо!.. Да-да, непременно завтра буду. Я понял: к десяти на студию, на проходной меня будет ждать выписанный пропуск, и сразу прямиком к вам в шестнадцатый павильон… Хорошо, договорились. Еще раз спасибо! И до скорой встречи!
Сача опустил руку с замолчавшим телефоном. И на лице парня сияла идиотская улыбка до ушей.
— Эй, может расскажешь уже: че происходит? — дернула его за плечо заинтригованная Поли.
— Представляешь, мне с «Гомона» только что позвонили, — откликнулся Сача, обняв льнувшую к нему красотку, и счастливо зарылся лицом в ее густые волосы.
— Погоди, че еще за гомон? О чем ты, вообще? — чуть отстранилась по-прежнему недоумевающая Поли.
— Ну студия «Гомон» — это ж самая крутая киностудия Парижа, — охотно стал растолковывать парень. — А меня завтра на пробы вызывают в проект самого Т… — увы, узнать полное имя (или фамилию) этого безусловно знаменитого киношника мне не довелось.
Голос Сача (как, впрочем, и все сторонние звуки в квартире) вдруг резко исчезли, словно я мгновенно напрочь оглох, и закружившаяся тут же перед глазами картинка коридора с беседующей парой обнаженных любовников обернулась радужной воронкой. В которую меня сперва будто засосало. А через какое-то время неистовой болтанки вышвырнуло прочь.
И я, оказавшись снова в чьем-то вполне материальном теле, с нарастающим ускорением свободного падения стремительно понесся вниз…
Глава 52
Лечу с сумасшедшей скоростью вниз. На землю, открывшуюся в виде лоскутного одеяла из полей и лесов, до которой не меньше километра свободного паденья. Ору от ужаса, но свист встречного ветра начисто перекрывает все звуки, и я не слышу собственного голоса.
Я лечу в пропасть уже несколько секунд, но земля внизу по-прежнему еще очень далеко. И из-за огромной высоты визуальный эффект от ускорения свободного падения пока что практически незаметен. Просто падаю вниз, просто неистово ору, а внизу без краев раскинулось все стороны то же, что изначально, «лоскутное» одеяло.
Но в какой-то момент отчаянного падения я словно прорываюсь сквозь невидимую черту, и вдруг резко скакнувшая навстречу земля начинает нестись ко мне со скоростью гоночного болида…
Преодолевая дикое сопротивление ветра, я как раз только-только успел подтянуть к голове неуклюжие руки и нащупать пальцами в толстых перчатках очки-консервы на лице, выяснив таким макаром, почему встречный воздушный поток не хлещет по глазам, как вдруг сквозь оглушительный свист ветра до уха доносится отчетливый щелчок.
И я тут же замираю в невесомости на высоте примерно ста-ста пятидесяти метров от земли.
Напротив из сгустившегося воздуха бесшумно материализуется знакомый экран с текстом:
И по традиции, стоило мне дочитать текст до конца, как белый экран с рядами черных знаков сменился изображением просторной палаты реанимации, где камера сразу наползла на мое подключенное к ЭВЛ неподвижное тело.