Дебют

Понимаю, в моей истории, во время Первой мировой войны военные атташе и торговые представители, вроде графа Игнатьева закупали оружие во всех частях света. И японские «Арисака» у нас имелось, и американские винчестеры. А что делать, если оружия не хватает? Во время гражданской войны и красные и белые имели на вооружении не только трехлинейные винтовки, но и те же японские и американские. Думаю, с боеприпасами возникали проблемы. Но в этой реальности откуда?

Впрочем, это не самое важное. Возьмем за основу, что японские винтовки достались нам в качестве трофеев после победы нашей армии. Многовато, конечно, но пусть так и будет. Лежали они лежали, тридцать пять лет прошло, а теперь их хотят списать. Значит, у меня сразу же возникли вопросы. Списать — это как? Убираем их со складского хранения и передаем кому-нибудь, например, в МВД или войска внутренней стражи? Тех же арестантов можно и с «Арисаки» охранять, а не с «мосинкой». Можно продать населению, хотя я выскажусь против. Одно дело, если в руках у трудового крестьянства или рабочего класса имеется охотничье оружие, совсем другое — если винтовки. А есть еще и третий вариант — взять, да и отправить все двести тысяч на утилизацию. Приклады отдадим на фабрики по изготовлению мебели, а стволы и прочее — на переплавку. Есть четвертый вариант — продать «Арисаки» в развивающиеся страны. Винтовка старая, но если оружия нет, то это лучше, чем ничего. Вон, после постановки на вооружение автомата Калашникова мы исправно снабжали автоматами ППШ и ППС и Китай, и другие страны. А есть ещё и пятый вариант. Не продавать, а отдать винтовки каким-нибудь повстанцам. Я бы Ирландской освободительной армии все винтовки за просто так отдал, да ещё и боеприпасов подкинул. Или в Индию переправить, есть же там не только сторонники ненасильственного сопротивления, но и более радикальные люди.

Нет, пока ничего подписывать не стану. Отдам секретарю с пометкой «Изложить суть вопроса более подробно». Кто знает, а не понадобятся ли нам самим эти винтовки?

Я взглянул на часы. Ну всё, пора идти в кабинет совещаний. Сегодня снова непростой день.

* * *

— Настоящим указом воспрещаю кораблям Норвегии заходить в русские порты, ремонтировать свои суда. Более того, воспрещаю кораблям Норвегии пересекать наши водные границы и заниматься выловом рыбы на наших территориях. Записывайте, записывайте, — кивнул я секретарю.

Мой взгляд скользнул по побелевшему Аристарху Петровичу Пылаеву. Он не роптал, прекрасно понимал из-за чего так происходит. По крайней мере, со списком лиц, участвовавших в покушении на меня, его ознакомили, поэтому сейчас он бледнел, оценивая масштаб работы, который ему предстоит освоить.

— В сторону Норвегии также воспрещаю продавать рыбу. Лес не поставлять, ни под каким видом, ни опилки, ни брус, ничего. Зерно тоже не поставлять, — продолжал я.

— Так они же будут через Европу перекупать, через ту же Францию, — заметил Кутепов.

— Вот пускай и покупают через Францию втридорога, — кивнул я. — Это уже не наши проблемы.

— Так они же войну нам объявят! — не выдержал наконец Пылаев. — Мы ведь их на голод обрекаем.

— Не объявят, — ухмыльнулся Мезинцев. Мне даже показалось, что он едва не рассмеялся.

— Ваша задача, Аристарх Петрович, — выдвинуть им встречные требования, — я кивнул секретарю, подавая знак, чтобы он продолжил. — Данный указ вступает в силу с сегодняшнего дня и действует до тех пор, пока император не скажет обратного.

— Ваше императорское величество, — снова привлёк моё внимание Пылаев. — Так какие требования-то? Что мы от них требовать будем?

— Для начала требую, чтобы выдали виновных в покушении по данному списку, — я взглядом указал на лист бумаги, лежащей перед Пылаевым. — А вот когда условия по нашему требованию будут выполнены, тогда и обсудим возможное сотрудничество в будущем. Опять же вопрос, с чего это норвежцы решили покушение на императора устроить? Здесь тоже вопросов масса, и я не уверен, что мы снова сможем возобновить прежние отношения, такие же, какие были раньше. По крайней мере, предположу, что норвежцам это будет непросто. Всё-таки рыльце они изрядно замарали и сейчас им предстоит побегать, чтобы доказать, что они благонадёжные партнёры. А я уж погляжу, насколько сильно они хотят возобновить отношения с Российской империей.

Я вдруг заметил, что у Иосифа Виссарионовича Джугашвили хмурый вид. Я хотел было спросить, чем он недоволен, но тот меня опередил.

— Ваше императорское величество, — произнёс он. — Вот вы норвежцам кислород перекрыли, а вы забываете, что они-то в основном с Архангельской губернией контактируют. И тем самым вы не только норвежцев наказываете, вы весь мой регион наказываете. Там ведь безработица начнётся. На одних только судоремонтных верфях больше пяти тысяч человек работают. Куда им подаваться, чем им семьи кормить свои? Да и продажи сырья и леса неплохо регион кормили.

— Ну а что вы предлагаете? — спросил я. — Спустить всё на тормозах? Позволить норвежцам и дальше вести с нами работу, ожидая очередного покушения?