Дебют четырех коней. 1946-1947 (СИ)

Еще немцы сильно опережали Советский Союз в конструировании и использовании реактивных двигателей. Если у СССР реальные первые боевые образцы попали на фронт только в 1946, то немецкий Ме.262 к этому времени во всю летал уже два с половиной года. Поэтому едва был подписан мирный договор, буквально сразу была создана межведомственная двухсторонняя комиссия по реактивной тематике. Вопрос был настолько острый, особенно в свете обострения отношений с Великобританией и США, что в Москве предпочли не вывозить на восток уже работающие производства и заключить договор на поставку готовых двигателей.

Впоследствии именно немецкие двигатели — оригинальные, их клоны и потомки — будут ставиться на самолёты ВВС красной армии еще в течение доброго десятка лет. Да и после этого двигателестроительные предприятия фирмы «Юнкерс» — переименованные для отхода от своего нацистского прошлого, но частично сохранившие структуру производства — будут одними из главных конкурентов советских двигателестроителей Москвы и Уфы в своей нише.

— Насколько реально использовать существующий задел? Вот это все богатство имеет какую-то ценность кроме музейной, — последовал новый вопрос.

— Конечно, — быстро закивал фон Браун. — Главная проблема конкретно сейчас заключается в том, что завод по производству жидкого кислорода был уничтожен полгода назад, и в планы на восстановление пока не попал. А так — да, эти корпуса вполне можно использовать.

— Запишите уточнить насчет этого жидкого кислорода, — не оборачиваясь маршал бросил своему помощнику. — А с плавучей площадки запускать ракеты можно? Как с авианосца?

— Теоретически — да, — на этот раз медленно кивнул конструктор, — однако боюсь проблем с этим будет очень много. Я бы не взялся назвать сроки, в которые такую плавучую стартовую площадку можно было бы соорудить.

Идея Говорова была понятна. Если не хватает дальности у ракеты, значит нужно подвести ее поближе к противнику. С одной стороны, при таком использовании ракеты во всем проигрывают тяжелым бомбардировщикам, а с другой — четырехмоторные гиганты при теоретической загрузке ядерной бомбой с существующих ныне авианосцев взлетать просто не могли. Длины полосы бы не хватило. А иметь плавучий носитель ракет, постоянно дежурящий на расстоянии нескольких сот километров от вражеского берега и способный при необходимость быстро нанести удар, было достаточно заманчиво.

Кстати большая часть немецкого флота — не слишком внушительного по правде говоря — так же уходила в пользу СССР. Несмотря на то, что крупные надводные корабли немцев так и простояли у пирсов всю войну, помогло им это не сильно. «Бисмарк» сильно пострадал при налете на Гамбург в 1944, после чего с него сняли башни главного калибра и установили их на побережье Ла-Манша, для защиты от десанта с острова. Корпус использовали как плавучую казарму и стационарный пункт ПВО.

«Тирпиц», после того как брат близнец был бездарно потерян без всякой пользы, несколько раз все же выходил с короткими конвойными миссиями в сторону Норвегии, однако после того как в начале 1945 поймал одну торпеду — что для такого корабля совсем не фатально — тоже встал на прикол и даже не проходил какого-то глубокого ремонта. Впрочем, именно этот корабль был вполне себе ценным трофеем, и в будущем был введен в состав советского флота под именем «Таллин».

Так же относительно ценным трофеем был так и недостроенный немецкий авианосец «Граф Цеппелин», получивший в итоге имя «Рига» и ставший таким образом третьим кораблем данного класса в СССР. Одного из купленных ранее японцев в итоге было решено не ремонтировать, а пустить на запчасти для «систершипа».

Но, наверное, наиболее ценным трофеем стали немецкие крейсерские лодки 21 типа. В отличии от всего другого флота, чья польза была исключительно теоретической, эти кораблики вполне себе воевали до самого последнего дня.

Вообще история появления на свет этого немецкого «вундерваффе» весьма примечательна. После того, как Германия в 1940 году на смогла удержать за собой север Норвегии, выход в большой океан для ее флота был окончательно заказан. Надводные корабли перехватывались с близкой к 100% вероятностью, а подводные лодки самого распространенного «среднего» типа №7, просто не имели достаточной дальности хода. В итоге подводные лодки приспособили к перевозке по железной дороге, построили укрытые базы во Франции и стали оперировать из портов непосредственно атлантического побережья.

Однако ближе к середине войны стало понятно, что «семерки» уже не удовлетворяют требованиям времени. Потери этих лодок начали зашкаливать, а суммарный потопленный тоннаж сократился с рекордного 910 тонн в месяц на одну находящуюся в походе лодку до жалких 120. В какой-то момент стало понятно, что подобный размен прост не выгоден экономически.