Дебют четырёх волшебников. Книга первая

— Принесите просто молока, пожалуйста, — Янка дважды в одной фразе сморозила глупость, видимо, точно не соответствовавшую прежнему поведению своего двойника, и немедленно наткнулась на крайне изумленный взгляд фрейлины. Чтобы хоть чуточку сгладить произведенное впечатление, колдунья немножечко построжавшим голоском добавила: — И поскорее! Не заставляйте меня долго ждать.

Челядник, тоже до крайности удивленный, уже наполовину развернулся, готовый едва ли не бегом умчаться на кухню, но его ненадолго задержало дополнительное распоряжение:

— И скажи Хранителю, чтобы на обед сегодня подобрал более сладкий напиток, чем сидр.

— Немного разбавленное полусладкое вино из Арайских долин подойдет? — быстро сориентировался сообразительный слуга, который со временем сможет и на нечто большее претендовать, чем просто подавать блюда на стол. Если, конечно, продолжит в том же духе исполнять свою работу: с толком, но по-прежнему ненавязчиво.

— Наверное да, подойдет, — изобразив задумчивость на лице, согласилась Лекс. Выбора всё одно не было. Если бы ей под нос подсунули полный список имеющегося в замке питья, включающий в себя не только вина и прочее хмельное пойло, а абсолютно всё вплоть до колодезной воды, тогда она наверное смогла бы что-то выбрать на свой вкус.

— Будет исполнено. Я мигом вернусь, — прислужник стремительно улетел, разве что крыльями не махая от усердия ввиду отсутствия оных.

Список Янке не предоставили. Что ж, придется смириться, и пора начинать привыкать к иной жизни, к тяжелой монаршей доле. Резко своих порядков девушке в этом средневековье не установить, будь она хоть трижды принцесса, хоть дважды колдунья, хоть наполовину богиня. Привычки и образ жизни окружающих, складывавшиеся столетиями и окончательно сформировавшиеся задолго до Янкиного здесь появления, от её желаний зависят не многим больше, чем вращение Луны вокруг Земли от воющей на неё собаки. Хочешь или нет, а надо вести себя, особенно на первых порах, так, как это делала бы её предшественница. А значит, суждено Янке в ближайшее время лакать пусть хоть и слабо, но все же алкогольные напитки.

И угораздило же её попасть в почти классическое средневековье! Она в какой-то книге читала, что в ту эпоху воду пили только нищие, а молоком и соками развлекались лишь больные да дети. А Янка от смертельного недуга не загибается. И в свои тринадцать с половиной годков по их средневековым понятиям уже не ребенок. Да ей вот-вот скоро прынца на белом скакуне придется на пороге встречать. Или уж скорее не одного встречать хлебом-солью, а длинную очередь из женихов, желающих полцарства, ну и её в придачу тоже, предстоит ежевечернее разглядывать с высоты трона со смертной скукой в глазах, щемящей тоской в груди и неудержимым зеванием на устах. Вот потеха-то намечается! Забракует всех претендентов. Место в сердце Янки давно уже занято. НАВСЕГДА!

Слуга не обманул: ожидание принцессу не утомило. Кухня располагалась по соседству, и он обернулся в два счета, бережно неся небольшой пузатый кувшинчик со свежим молоком. Наполнив один из нетронутых кубков, прислужник бережно поставил его перед своей госпожой, правда едва не опрокинувши под конец действия, чувствительно вздрогнув. Дверь в обеденный зал резко распахнулась, ударившись о закрепленный на полу ограничитель с такой силой, что завибрировала. Все присутствующие с любопытством уставились на вошедшего.

Желдак, командир Лютоокой гвардии Её Высочества, приближался к столу принцессы уверенным шагом, но в его походке нет-нет, да и проскальзывала резкость и порывистость, граничившие с плохо скрытой нервозностью. Продолговатое лицо пожилого воина, изрезанное глубокими морщинами и парочкой затерявшихся среди них шрамов, озабоченно хмурилось. Кустистые брови сгрудились к переносице, усугубляя впечатление о суровой решительности, и так за долгие годы службы намертво припечатавшейся к повседневному образу начальника личной гвардии принцессы. Чуть впалые щеки и упрямо выдающийся вперед подбородок заросли многодневной щетиной, которая еще не перешагнула тот рубеж, когда её можно принять за бороду, но мысль о желательности продолжения отращивания уже навевала. Глубоко посаженные глаза смотрели из-под круто нависших над ними век и вправду люто. А еще они одновременно казались уставшими и воспаленными, будто Желдак не спал несколько суток кряду, что вернее всего соответствовало истине. И основательная запыленность от длительной скачки тому в подтверждение. Мужчину словно припорошило пылью, покрыв тонким слоем от самой макушки с жестко торчащим ежиком коротко остриженных седых волос до кончиков высоких сапог. Еще немного — и на командире Лютооких можно смело картошку высаживать, запросто прорастет.