Дебютная постановка. Том 2

– А если ты так и не вычислишь этого человека? Ты пойми, речь не об этом. Допустим, у тебя все получится. И твой дядя Миша узнает, что ты, начинающий оперативник, в буквальном смысле втоптал в грязь его профессиональную гордость.

Юра пожал плечами:

– А чего ему беспокоиться? В деле его имя никак не упоминается. Если кто и ошибся, то опера и следователи. Прокурор недоглядел, судья прохлопал. А Михаил при чем? Никто и не узнает, что это он на дядю Витю указал.

– Никто не узнает? Ты уверен? А как же те самые опера, следователи, прокурор, судья? Все живы и здоровы, между прочим. И некоторые из них довольно-таки высоко взлетели. На них все бочки покатятся, и ты думаешь, им кто-то рот заткнет? Допустим, прокурор и судья не в курсе, это ладно, они только материалы дела читали, и то через страницу и по диагонали, но Полынцев-то отлично знает, с чего все началось. И опера знают, да тот же Сашка Абрамян. Они молчать не станут.

Глаза сына презрительно сощурились.

– И что ты предлагаешь? Бросить все? Не пытаться оправдать Славкиного отца, чтобы не запачкать безупречную репутацию нашего дяди Мишеньки? Наш Михаил Андреевич скоро станет большим начальником, и всей нашей семье от этого выйдет немалый профит, поэтому не надо рисковать?

Николай резко поднялся с табуретки, с грохотом отодвинул ее. Сопляк! Да как он мог такое подумать о нем, своем отце! Считает себя совсем взрослым и самостоятельным, а сам ничего в жизни не понимает.

Сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не заорать на сына.

– Тебе через месяц исполнится двадцать четыре, – заговорил он медленно, стараясь контролировать себя. – Ты прожил на свете почти двадцать четыре года, и все эти годы я был с тобой. Мне кажется, двадцать четыре года – срок более чем достаточный, чтобы узнать человека и научиться его понимать. Но тебе, видимо, этого времени не хватило. Неужели ты до такой степени не знаешь меня, чтобы подумать, будто меня интересует Мишкина карьера и какие-то там профиты от его нового назначения? Ты что, в самом деле считаешь меня корыстным прилипалой, который думает только о выгоде?

– А что…

– Помолчи, – сурово оборвал его Николай. – И послушай. Мне плевать с высокой колокольни на то, что будет с Мишкиным назначением. Но мне не плевать на то, что будет происходить в нашей семье. Миша тебе не простит, ты это понимаешь? Он начнет ненавидеть тебя, он будет постоянно говорить тебе гадости и колкости, он настроит против тебя свою семью, а может быть, и Нину, и ее мужа. И поскольку я – твой отец, то под раздачу попаду и я тоже. Мы с тобой можем превратиться в изгоев и разорвать отношения с нашими близкими. Поэтому я спрашиваю тебя: ты к этому готов? Если не готов, то тебе придется уже сейчас принимать решение: либо начинаешь готовиться к тому, что потеряешь связи с родственниками, либо останавливаешься, прекращаешь свое расследование и теряешь друга.

Он помолчал, глядя на обескураженное лицо сына, и добавил уже спокойнее:

– И не только друга. Самоуважение ты тоже потеряешь. Выбор за тобой. Но делать его ты должен с открытыми глазами.

Юра сидел, опустив плечи, и не отрывал взгляда от мельхиоровой чайной ложечки, которую крутил в пальцах.

– А… ты что посоветуешь? – спросил он наконец.

– Я советов не даю. Ты достаточно взрослый, чтобы самостоятельно взвешивать последствия и выбирать, чем ты готов жертвовать, а чем – нет. Я приму любое твое решение и никогда ни одним словом тебя не попрекну, это я могу тебе обещать. Но принять это решение ты должен сам.

– Если честно, я насчет дяди Миши даже не подумал, – признался Юра. – Он так далеко, в Красноярске, его как будто и вовсе нет… Мне даже в голову не приходило, что рано или поздно он вернется. И обо всем узнает. И ему будет неприятно. А ведь меня Абрамян предупреждал, что дядя Миша лицемерный, подлый и людей не любит. Я ему тогда не поверил. Это что, правда?

– К сожалению, правда, сынок, – горько усмехнулся Николай. – И с этой правдой тебе придется разбираться самому.

* * *

Юрий Губанов

Похоже, отец беспокоился не напрасно: чувствовал себя Юра не вполне здоровым, но встречу с Татьяной Васильевной Дорошиной отменять и не подумал. Отпуск надо использовать по полной, потому что потом со свободным временем будет очень напряженно и хочется успеть как можно больше. Весь личный состав московской милиции уже предупредили, что ко времени проведения Олимпийских игр необходимо будет тщательнейшим образом вычистить город, освободить его от присутствия «криминального элемента» и вообще всех, кто тем или иным образом может нарушить общественный порядок и подпортить идеальную картинку столицы лучшей в мире страны. А с момента, когда начнут съезжаться участники, журналисты и многочисленные гости, всех переведут на усиление. Тогда уже не только головы не поднимешь – лишний вдох не сделаешь.

Как и предупреждала Татьяна, Нателла Давидовна Орбели не согласилась на визит молодого оперативника, но кое-какую информацию Дорошина от нее привезла.