Дебютный развод

Как оказалось, Монтерей прислал на встречу знакомого, чтобы забрать драгоценность. Пока мы пили чай, Лорен рассказала, как безупречно одетый русский, лет двадцати семи, пришел в бар и заявил, что мистер Монтерей просил его доставить ему бриллиант. Он протянул Лорен бархатный мешочек, в котором оказались запонки Николая Второго, а вместе с ними и письмо, где говорилось об изменении плана. Телохранитель отдал ему камень принцессы. Вся процедура заняла не более пяти минут, и Лорен не успела даже попробовать сырых устриц, не говоря уж о более близком знакомстве с кандидатом номер три.

— Надеюсь, хоть Сэнфорду понравились запонки, особенно после стольких разочарований, — произнес Теккерей с полным ртом булавок: в данную минуту он тщательно накалывал отрез сиреневой тафты на манекен.

— В этом-то и весь ужас. После того как я столько натерпелась, прихожу в номер Сэнфорда, и тут… тут начался настоящий кошмар.

Лорен, как всегда рисуясь, поведала Сэнфорду о приключениях в Москве и о том, на что ей пришлось пойти ради запонок, но едва она стала превозносить Монтерея, Сэнфорд ее оборвал.

— Все это так странно… Как будто он ревновал или что-то в этом роде, — закончила Лорен. — Здесь можно курить?

— Только сегодня, — кивнул Теккерей. — Дай и мне одну.

Лорен вытащила крошечный футляр из кожи ящерицы и протянула ему сигарету.

— Божественно, — похвалил он, рассматривая платиновый стерженек и зажигая сначала сигарету Лорен, а потом и свою. Затянулся, выпустил дым и пояснил: — Конечно, он ревнует. Сэнфорд увлечен вами, а вы увлечены кем-то, вовсе не похожим на него. Моголы не могут принимать отказ, как все нормальные люди.

— А потом он поцеловал меня, — продолжала Лорен, брезгливо сморщив нос. — Против моей воли. И при этом трясся, словно боялся чего-то. Но полагаю, если вы были женаты двадцать лет, вероятно, можно забыть о сексе… Какой кошмар. Все это так мерзко! Он просто двигал языком слева направо и справа налево. Горизонтально. Какие-то идиотские механические поцелуи, а у меня в голове была только одна мысль: он что, ел на ужин картофельное пюре с чесноком? Полагаю, каждая женщина должна хотя бы раз в жизни переспать с моголом, чтобы знать, чего она не упустила.

К этому времени вся студия покатывалась от хохота. Но задор Лорен исчез так же внезапно, как появился.

— Что случилось? — спросила я, ощутив в ней перемену.

— Сэнфорд сказал, что, если я не соглашусь с ним спать, нашей дружбе конец.

— Какой бред! — возмутилась я.

— До чего все это грустно, — посетовала Лорен. — Ядумала, он настоящий… ну, знаешь… истинный друг.

Теккерей что-то пробормотал, покачивая головой.

Лорен сильно затянулась, мрачно взглянула на меня и добавила:

— Он сказал, что желает развестись с женой и жениться на мне! Такого я не вынесу. Больше не смогу видеться с Сэнфордом. Я была чересчур наивна, общаясь с ним и считая, что он станет этим довольствоваться. Он действительно великий человек, но… не Джайлз Монтерей. Верно? Нет ничего хуже романтического разочарования. Я надеялась на свидание в «Гранд-Сентрал», а получила вшивые запонки и поцелуй с водяным матрацем, рождества отвратительнее у меня еще не было.

Я же находила Рождество просто великолепным. Так было не всегда. Рождество для одинокой девушки — довольно мрачный праздник, но сейчас все самым восхитительным образом изменилось. В этом году я находила сказочным освещение елки в Рокфеллеровском центре, а бесконечная мелодия песенки «Колокольчик звенит», несущаяся из всех уличных динамиков, радио и телевизоров, наполняла меня духом празднества. Кроме того, перспектива увидеть шоу Барбары Уолтерс «Десять замечательных людей» вызывала исключительно добрые и теплые чувства.

Замужество сделало этот период вполне сносным: никаких рождественских вечеринок в одиночку, никакого завертывания подарков в одиночку, никакого беспокойства по поводу того, кого я буду целовать в ночь Нового года. Единственным, что слегка омрачало мое настроение, был тот кулон: Хантер ни разу о нем не упомянул. Не сделал ни малейшего намека. И когда весь город засверкал огнями: белыми на Парк-авеню, розовыми — в витринах «Бергдорф-Гудман», — я снова и снова твердила себе, что кулон будет моим рождественским подарком.

Хотя ставить елку было еще рановато, я купила нашу через несколько дней после Дня благодарения у семейства из Вермонта, продававшего елки на Пятой авеню. Мы с Хантером весело провели первое воскресенье декабря, украшая елку бледно-розовыми гросгрейновыми бантами, старомодными прозрачными стеклянными шарами и белыми винтажными канарейками. (Можете поверить, что в магазине «АБС Капет» открылся отдел антикварных елочных украшений? Устоять невозможно. Явный грабеж среди бела дня.)

Пока мы трудились, я рассказала о последнем крахе романтических грез Лорен.

— Мне ее немного жаль. Думаю, этот Джайлз Монтерей ей действительно понравился. Передай-ка серебряную мишуру!

Хантер протянул мне сверкающую нить.

— Очень интересно. Думаешь, она хочет за него выйти?