Дебрифинг президента. Допрос Саддама Хусейна (ЛП)

Я находился в Овальном кабинете - месте, где Макджордж Банди проводил брифинги для Кеннеди и ЛБДж. Я всегда думал, что это место, где вы обсуждаете серьезные вопросы в серьезной и обдуманной манере. Я сказал: "Понял, сэр", - и продолжил составлять свой брифинг по ходу дела. Имейте в виду, что я был единственным аналитиком в комнате, который мог говорить по этому вопросу; обычно Агентство направляет двух аналитиков для освещения темы. Я рассказал президенту о возможных попытках Ирана привлечь Садра к ответственности за убийство конкурирующего клерика в 2003 году. Буш, похоже, был в восторге от этого и зашумел: "Кто бы мог подумать, что иранцы закрутят гайки в отношении Садра". Он спросил меня, почему они это делают, и я сказал ему, что иранцы искали способ получить рычаги влияния на Садра и удержать его в соответствии со своими намерениями. Это заставило президента спросить, к чему все это приведет. Я сказал, что Садр может удивить нас всех, что у него все еще есть значительная часть сторонников и он может оказаться более устойчивым, чем мы думали. Буш весело посмотрел на меня и спросил, считаю ли я, что Садр может сыграть конструктивную роль в Ираке или примириться с правительством Малики. Я ответил, что это возможно, но маловероятно в нынешней политической обстановке.

Затем Буш сказал мне, что Садр - сопляк и бандит и что Соединенные Штаты больше не должны иметь с ним дело. Я ответил, что Садр представляет взгляды большого числа иракцев и может приводить в движение большие толпы, когда хочет. Президент спросил, какие у меня есть доказательства этого. Я сказал, что недавно Садр запретил своим последователям проводить демонстрации, опасаясь, что они спровоцируют насилие. Буш возразил, что видел сообщения о том, что Садр сказал это, потому что знал, что никто не придет на демонстрации. Для меня это было новостью - я не мог представить, где он натолкнулся на такую чушь, - но я не стал продолжать разговор. Честно говоря, я был ошеломлен тем, что президент захотел со мной спорить. Я все время поглядывал на брифингистку из ЦРУ, чтобы попросить ее прекратить заседание. Она, или, скорее, DNI, должна была объяснить, что ЦРУ здесь для брифинга по шиитам и может организовать глубокое погружение в тему Садра позже. Однако и она, и DNI сидели как вкопанные. Казалось, все боялись сказать Бушу что-то не то, включая его старших советников.

По тому, как президент отреагировал на мои слова, сотрудники службы национальной безопасности Буша поняли, что он в замешательстве. Они стали кружить вокруг президента, нападая на меня как на враждебного чужака. Министр обороны Роберт Гейтс просто отмахнулся от моих слов. "О, господин президент, мы считаем, что Садр больше не представляет угрозы. В один день он говорит одно, в другой - другое. Он повсюду, и то, что он говорит, не имеет значения". Я заметил, что Садр был очень последователен в своих заявлениях о противостоянии Соединенным Штатам и, по сути, становится все более изощренным в своей способности объединять своих последователей. Кондолиза Райс ответила мне: "Но разве вы не думаете, что он всего лишь пустозвон? Почему кто-то должен воспринимать его всерьез?" Я ответил: "При всем моем уважении, госпожа секретарь, я слышу это уже пять лет, и, приклеивая к Садру ярлыки вроде "чешуйчатый", я думаю, мы оказываем себе плохую услугу, недооценивая его". Буш ворвался в разговор и практически закричал на меня: "Да? А я думаю, что мы его переоцениваем! Этот человек - бандит и убийца, а иракский народ этого не хочет".

В конце концов, сказал президент, будущее принадлежит свободе. Иракский народ хотел безопасности для своих семей и права зарабатывать себе на достойную жизнь. И они устали от того, что Садр их убивает. Затем Буш спросил меня, что я думаю по этому поводу. Я согласился с тем, что "Армия Махди" Садра, безусловно, навредила себе своим жестоким поведением, но для последователей Садра религия имеет большое значение. Я добавил, что Муктада вместе со своим почитаемым отцом Мухаммадом Садиком пользовался почти иконописным статусом среди иракских шиитов, которые, в конце концов, составляли большинство населения Ирака. Помню, я подумал, как иронично, что мне пришлось объяснять президенту, религиозному человеку, насколько важна религия в Ираке.