Читаем Дед Гришка (СИ) полностью

Стол в доме был уже накрыт, моя мать позаботилась об этом заранее, и дед, распаренный и довольный, решил усесться на своё законное место во главе стола. Это место определил для него, раз и навсегда, мой отец и объявил об этом нам во всеуслышание.

Заметив красочную бутылку, дед заулыбался. Мать моя стала отодвигать стулья, чтобы ему легче было пройти, но не тут-то было. Откуда ни возьмись, появилась моя беззубая баба Фёкла, его жена, и загородила ему дорогу.

«Поглядите, православные, — запричитала она, — что делается на белом свете. СтарОму так хочется выпить, что он без штанов за стол лезет».

Слово «старЫй» она произносила с ударением на последнем слоге.

«Так внук любимый приехал, — начинал оправдываться дед Гришка, — в баню позвал и вот теперь рюмку налить хочет».

«Пока не застегнёшься, за стол не сядешь», — строго приказывала ему баба Фёкла и, картинно раскинув руки, вставала у него на пути.

Она хоть и была из бедной семьи, а дед Гришка из подкулачников, но командовала на людях всегда она. И мать мою Фёкла Андреевна приняла и приголубила сразу, хотя сёстры отца были не в восторге от его выбора. Нет, мать моя в молодости была очень красивой, на загляденье, я видел её чёрно-белые снимки, сделанные сразу после замужества. Но сёстрам отца она почему-то не приглянулась, и они чуть было не подобрали ему другую партию. Теперь, когда отца уже нет в живых, я знаю, почему.

Но вернусь к повествованию, к тем памятным дням.

Моя мать взяла плед и прикрыла деда Гришку, чтобы тот, не спеша, привёл себя в порядок. Мне даже показалось, что кое-какие пуговички, она застегнула ему сама.

Потом мы все уселись за стол, и первый тост был, конечно же, за нашего деда, за главу большой и дружной семьи. Второй — за мой приезд, а третий — как это и полагается, за Любовь. Выпив коньячка, дед раздухарился. Глаза его заблестели, морщины разгладились, и мы приготовились слушать его рассказы. Каждый раз он рассказывал что-нибудь новенькое, необычное из своей длинной жизни, такое, о чём нельзя было тогда прочитать ни в газетах, ни в книгах. Я слушал всегда его, затаив дыхание, и старался ничего не пропустить. Рассказы его всегда были весёлыми, красочными, даже про то, как его раскулачивали.

А раскулачивали семью деда дважды, бывало тогда и такое.

Первый раз в восемнадцатом, когда дед мой был ещё совсем юным.

Поэтому раскулачивали ещё не его, а моего прадеда, то есть его отца, Максима… А вот как того звали по отчеству, я забыл, и теперь уж, наверное, не вспомню никогда.

Второй и окончательный раз — раскулачили в двадцать девятом.

Тогда дед был уже женат, у него было двое детей: мой отец и моя тётка Маруся, которая, слава Богу, жива ещё и по сей день.

Дед бежал тогда из Сокольей Слободы в Почеп и там, по вербовке, призвался в Красную Армию на пять лет. Тем он спас и себя и свою семью. Мой восьмимесячный отец был тогда вместе с ним, путешествовал в мешке из-под картошки. Живу теперь благодаря этим событиям на белом свете и я.

А куда подевался прадед с остальным семейством, мне неизвестно до сих пор.

Я только знаю, что у него было десять детей, и все они с раннего детства были приучены к труду. Работали много, поэтому всегда у них всего было вдоволь: и коров и лошадей, и овец и кур, и гуси с утками плавали в близлежащем пруду. И еда у них всегда была на столе, и хватало её на всех.

Батраков прадед не держал, работали сами. Но для пришедших раскулачивать комиссаров это не играло никакой роли.

Первый раз в восемнадцатом физически семью трогать не стали. Просто выгнали всех из дому, а дом и имущество отобрали. На этом первое раскулачивание и закончилось. Комиссары тогда были все свои, деревенские, не нашедшие себе места в жизни.

«Из голодранцев, — как определил их социальный статус мой дед, — бывшие соседи, в основном те, кто не хотел работать».

А надо признаться, дед мой до конца своих дней имел чёткое представление о жизни. Он твёрдо верил в то, что добиться успеха можно только личным трудом, каждодневным и тяжким.

Отец мой, хотя и проработал всю жизнь каменщиком, уже не придерживался этого принципа.

«Сапожник без сапог, — говорила о нём моя мать, — сам каменщик, а изба у нас деревянная и маленькая».

Поэтому при случае она могла обозвать отца не только подкулачником, но и голодранцем, в зависимости от обстоятельств и от количества выпитого им. Если отец выпивал пару рюмок — то был подкулачником, а если пару бутылок, то однозначно — голодранцем.

Но настоящий голодранец — это уже я. Я и сачковать люблю, и у телевизора полежать, и по дому из меня помощник никакой. Зато я люблю пиво с селёдкой, чего дед Гришка себе не позволял никогда…

Но…. рассказ сей не обо мне и не о моём поколении, а о моём деде. Посему я продолжу.

В восемнадцатом году семью прадеда не уничтожили, просто всё отобрали, а самих их выселили на суглинок недалеко от родной деревни. На дворе был сентябрь, на носу зима, и оказаться с десятью детьми в чистом поле — это было небольшим подарком от комиссаров.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Краш-тест для майора
Краш-тест для майора

— Ты думала, я тебя не найду? — усмехаюсь я горько. — Наивно. Ты забыла, кто я?Нет, в моей груди больше не порхает, и голова моя не кружится от её близости. Мне больно, твою мать! Больно! Душно! Изнутри меня рвётся бешеный зверь, который хочет порвать всех тут к чертям. И её тоже. Её — в первую очередь!— Я думала… не станешь. Зачем?— Зачем? Ах да. Случайный секс. Делов-то… Часто практикуешь?— Перестань! — отворачивается.За локоть рывком разворачиваю к себе.— В глаза смотри! Замуж, короче, выходишь, да?Сутки. 24 часа. Купе скорого поезда. Загадочная незнакомка. Случайный секс. Отправляясь в командировку, майор Зольников и подумать не мог, что этого достаточно, чтобы потерять голову. И, тем более, не мог помыслить, при каких обстоятельствах он встретится с незнакомкой снова.

Янка Рам

Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Романы / Эро литература
Сломанная кукла (СИ)
Сломанная кукла (СИ)

- Не отдавай меня им. Пожалуйста! - умоляю шепотом. Взгляд у него... Волчий! На лице шрам, щетина. Он пугает меня. Но лучше пусть будет он, чем вернуться туда, откуда я с таким трудом убежала! Она - девочка в бегах, нуждающаяся в помощи. Он - бывший спецназовец с посттравматическим. Сможет ли она довериться? Поможет ли он или вернет в руки тех, от кого она бежала? Остросюжетка Героиня в беде, девочка тонкая, но упёртая и со стержнем. Поломанная, но новая конструкция вполне функциональна. Герой - брутальный, суровый, слегка отмороженный. Оба с нелегким прошлым. А еще у нас будет маньяк, гендерная интрига для героя, марш-бросок, мужской коллектив, волкособ с дурным характером, балет, секс и жестокие сцены. Коммы временно закрыты из-за спойлеров:)

Лилиана Лаврова , Янка Рам

Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Романы