Дед Яга и его дети

Я глянула на часы, вышла в холл и крикнула:

– Мурзик, вы готовы?

– Пара минут, – ответили из гостевой спальни.

Глава 18

Я села на банкетку, и тут завибрировал мобильный, меня разыскивал Андрей, он с места в карьер начал:

– Под ником «Светлячок», вероятно, прячется Ксения Жаркова.

Я тут же вспомнила маленькую татуировку на руке девушки – букву «К» в орнаменте из цветочков.

Андрей продолжал:

– Ник «Светлячок» не самый распространенный в соцсетях, но и не такой уж редкий. Получил список пользователей. Поскольку знал примерный возраст, то отсек сразу тех, кому за двадцать. Ты сообщила, что девица пару лет в игре, гаджеты участник не использует, он оказывается в подземелье с пустыми карманами. Следовательно, нужный нам Светлячок отсутствует в интернете минимум два года. Выделил профили, которые были очень активны, но теперь «молчат» двадцать четыре месяца. Предположил, что основная масса участников из Москвы и области. Подростку непросто добраться до входа в игру из другого города. Хотя, не исключено, что под землей сейчас бродят дети из разных уголков страны. Но пока решил сосредоточиться на столице и на городках, деревнях, вокруг нее. Нашел девять подходящих аккаунтов. Сбрасываю фото владельцев. Посмотри. Если никого не узнаешь, расширю поиск.

– Сейчас, – пообещала я и начала рассматривать снимки.

– Почему я подумал про Жаркову, – продолжил Лебедев, – у девушки на первом снимке на щеке крупная родинка, ты не упоминала об отметине. Второе фото. Шрам на лбу.

– Та, с которой бродила по помещениям, имеет чистое лицо, – подтвердила я, – и типичную славянскую внешность. А на фото четыре, семь, девять – девушки-азиатки, между прочим, очень красивые.

– Согласен, – продолжил Андрей, – третий – огромные губы. Похоже, в них литр дряни вкачали. Пятая. Она обзавелась такими бровями, что в них могут жить белки, лисы, просто лес густой.

– Шестой вариант тоже не подходит, – хихикнула я, – тут тюнинг по полной программе. Мордочка остренькая. Похоже, удалила комки Биша. Верхняя губа вздернута к носу, определенно сделана операция булхорн[4].

– Чего? – не понял Андрей.

– Забудь, – отмахнулась я, – у моего Светлячка рот нормальный. Похоже, она на фото номер восемь.

– Ксения Жаркова, – констатировал Лебедев, – ее отец бизнесмен, мать золотошвейка, украшает разные изделия вышивкой. Есть сестра Ирина, та немного старше, служит реставратором в частном музее, специалист по тканям. Был брат Виктор, но он умер в четыре года от болезни, ничего криминального. И есть еще сын Вадим, он появился на свет после смерти Вити. В наличии бабушка Елизавета Петровна. Сколько ей точно лет, пока не сообщу. Старушка-щебетушка многократно уменьшала себе возраст. И что имеем на сегодняшний день? Мать младше сына на два года, по документам так выходит. Да, есть сведения о девочках, которые стали матерями в дошкольном возрасте. В СССР известен случай родов шестилетней малышки, но я уверен, для того, чтобы забеременеть, надо появиться сначала самой на свет. Ну, и самое интересное, как водится, оставил на десерт. Муж Елизаветы, Иван Сергеевич, писатель, киносценарист, драматург, генерал. Из-под его пера выходили книги о разведчиках. По сценариям Жаркова почти каждый год снимали фильмы. Для СССР подобный график невозможен. В те годы литератор мог издать за двенадцать месяцев всего пару книг.

– Почему? – удивилась я.

– Чтобы не разбогател, – объяснил Лебедев, – гонорары тогда ого-го какие были. За один роман примерно десять тысяч рубликов давали. Умножь их на два. Средняя же зарплата у простого народа колебалась от восьмидесяти до двухсот целковых. И много было тех, кто получал семьдесят, шестьдесят и ниже. А у прозаика за год двадцать тысяч! Но те, кто ваяли рукописи, придумали, как обойти систему. Их жены, дети издавали свои книжки. Понятно, что их автор – глава семьи, а ведь не придерешься! Но для Ивана сделали исключение, ежегодно выпускали когда четыре, когда пять его произведений, а пьесы ставили в театрах по всему необъятному Советскому Союзу, постоянно снимали фильмы. Похоже, семья купалась в денежной реке. Писательствовал он под псевдонимом Лизин, а жена у него Елизавета, Лиза.

– Наверное, муж очень ее любил, – предположила я.